Розовая гавань - Коултер Кэтрин

Северн в отместку толкнул Гвента и пошел в главный зал.

Неужели на Гастингс снизошла Божья благодать? Или она впустила к себе другого мужчину и теперь чувствует свою вину? Не потому ли она бросилась ему на шею и принялась целовать? Нет, это не в ее характере. Почему же она тогда переменилась? И не исчезнет ли все в мгновение ока, словно мираж?

Глава 12

Гастингс со смехом терла ему спину, ощущая под руками бугристые мышцы, и, к собственному удивлению, обнаружила, что ей приятно любоваться ими. Северн оказался не таким уж грязным, хотя находился в пути не один день и вряд ли имел возможность мыться каждый вечер.

— Хорошо, — вздохнул он, прикрыв глаза и откинувшись на край деревянной ванны.

Хотя во всех осмотренных замках жена кастеляна или кто-нибудь из тамошних дам устраивали для него купание, это было совсем не так. Он совершенно по-иному воспринимал прикосновения Гастингс и никогда не получал наслаждения от простой мочалки. Впрочем, Гастингс больше пользуется руками, а не мочалкой.

— Какой ты огромный, — испуганно заметила она, но в следующий момент уже опять смеялась.

— Гастингс, — сказал он, беря ее за руку, и вдруг ясно увидел, что улыбка жены похожа на гримасу боли, а глаза испуганно распахнуты.

Да, его смеющаяся молодая жена явно чувствовала себя не очень уверенно в своей новой роли. Вспомнив рассуждения Гвента о Божьей благодати, Северн отпустил руку Гастингс.

— Теперь поцелуй меня и уходи, а то не видать нам Махдирова каплуна до завтра.

Она растерянно посмотрела на мужа, но храбро опустила руки на его мокрые плечи и, наклонившись, быстро поцеловала. Северн повелительно взмахнул мочалкой.

Когда дверь закрылась, Гастингс без сил привалилась к ней спиной и перевела дух. Встретив мужа поцелуями и объятиями, она увидела совершенно иного человека. Неужели Агнес с Алисой правы и от нее требуется лишь быть веселой, хорошо его кормить, почаще целовать? Тогда он станет нежным? Прекратит кричать на нее и трясти? Гастингс решительно выпрямилась и отправилась вниз, удивляясь по дороге, куда подевался Трист. Она бы сама присмотрела за тем, чтобы яйцо для него не переварили.

Северн красовался в новой тунике, которую сшила для него жена: голубой, мягкой, как шубка Триста, превосходно отделанной. Только она здорово жала в плечах.

Но он ее надел, чтобы сделать Гастингс приятное. Она заранее разложила ее на кровати, а потом держала кулак на удачу. И он ее надел. Гастингс несмело улыбнулась и, чтобы окончательно не испугаться, быстро подошла к мужу, разгладила мягкую ткань на плечах.

— Прости, Северн, я не думала, что у тебя такие широкие плечи. Следующую тунику я непременно сделаю пошире.

— Отличная туника.

Он хотел сказать еще что-то, но тут они обратили внимание на воцарившуюся в зале тишину. Даже волкодав Эдгар, который только что надрывался от лая, играя с девочкой, моментально умолк и замер, не сводя с них глаз.

— Я не могла понять, отчего ты всегда носишь серое.

— По-моему, ткачихи в Лэнгторне не знали другой краски, а когда я оттуда уехал, это уже вошло в привычку. Ты думала, я придаю серому цвету какое-то особенное значение?

— Да, пожалуй. Я умею красить туники в чудесные цвета, Северн. Можно, я сошью новые туники разных цветов?

— Можешь делать с моими туниками все, что тебе заблагорассудится. Эта получилась очень мягкой. Благодарю.

— Все гадают, что между нами происходит, — заметила Гастингс.

— Сказать им, что ничего не случилось?

— Но ведь это не так, — немного растерянно возразила она.

— Да, и мне очень нравится твой смех. Ты впервые смеялась при мне.

— И мой смех тоже показался тебе обычным?

— Нет. Какая ты нежная, — вырвалось у Северна, и он поцеловал жену, — мягче туники.

Трист лежал, свернувшись калачиком у его кубка. Северн протянул к нему руку и сразу почувствовал, как жмет под мышками новая одежда. В ней не очень-то развернешься.

Теребя пышный мех зверька, Северн ждал, пока Гастингс подаст ему тарелку, на которой лежали толстенный ломоть белого хлеба и превосходный каплун с миндалем, горохом, капустой и луком. Хотя в других трех замках он тоже не оставался голодным, ничто не могло сравниться с блюдами Макдира. Северн принялся за еду, стараясь быстрее с ней покончить и уединиться с Гастингс в спальне. Он уже не встретит сопротивления. Жена с улыбкой протянет к нему руки. Как Анна. Нет, он не будет думать об этом многоопытном ребенке, с которым вкусил запретную радость. Ни к чему опять чувствовать свою вину перед Гастингс.