Королевство грез - Макнот Джудит

Ройс выполнил просьбу, поднеся первый кубок королю, потом наполнил свой и вернулся к подножию ступеней трона. Стоя в молчании, он потягивал вино, ожидая, когда Генрих очнется от невеселых раздумий.

— В конечном счете из всего этого можно извлечь какую-то пользу, — признал наконец король, взглянув на Рейса. — По правде сказать, я одно время раздумывал о своем дозволении вам укрепить Клеймор и содержать войско. Однако вы, разрешив под угрозою быть обвиненным в измене взять себя под стражу моим людям, которых явно превосходили численностью ваши воины, дали мне доказательство, что не пожелаете восстать против меня, что бы ни подстрекало вас к» этому. — И, мгновенно сменив тему с целью поймать в ловушку расслабившегося и не ожидающего подвоха собеседника, Генрих небрежно заметил:

— Но ведь вы, невзирая на верность мне, не собирались передавать леди Дженнифер Меррик под ответственность Греверли, чтоб ее после препроводили домой, правда?

Ройса охватил гнев при воспоминании о своей глупости. Опустив кубок, он ледяным тоном проговорил:

— В ту пору я был совершенно уверен, что она откажется ехать и объяснит это Греверли.

Генрих взглянул на него, открыл рот и неосторожно наклонил кубок.

— Значит, Греверли сказал правду. Обе женщины вас одурачили.

— Обе? — повторил Ройс.

— Да, мой мальчик, — подтвердил Генрих с недовольством, смешанным с недоумением. — За дверьми этого зала стоят два посланника короля Иакова. Через них я поддерживаю постоянные сношения с Иаковом, а он Имеет сведения от графа Меррика и всех участников происшествия. Судя по тому, что сам Джеймс с удовольствием мне сообщил, выходит, что младшая девушка, стоявшая, по вашему мнению, на пороге смерти, на деле попросту уткнулась лицом в подушку с перьями, чтоб вызвать кашель. Потом убедила вас, будто бы это возобновившийся приступ легочной болезни, и обманом заставила отослать ее домой. Старшая же — леди Дженнифер, — очевидно, довела заговор до конца, задержавшись еще на день, потом хитростью вынудила вас оставить ее в одиночестве, чтобы дать ей возможность бежать со своим сводным братом, который, несомненно, получил от нее указания, где ему следует ждать.

Голос Генриха стал тверже.

— Чисто шотландская проделка… Чтобы мой лучший воин был одурачен двумя молоденькими девчонками! Эту историю повторяют и смакуют при моем дворе! Когда вы в следующий раз встретитесь с противником, Клеймор, можете обнаружить, что он хохочет вам в лицо, вместо того чтоб дрожать от страха.

Всего миг назад Ройс думал, что не в состоянии злиться сильней, чем в день бегства Дженни из Хардина. Но открытие, что Бренна Меррик, до слез пугавшаяся собственной тени, перехитрила его, заставило графа заскрежетать зубами. И это еще до того, как он осознал значение последних слов Генриха — слезы Дженни, мольбы за сестру были ложью! Она притворялась все время! Нет сомнений, что, предлагая свою девственность в обмен на жизнь сестры, она рассчитывала спастись до заката!

Генрих резко поднялся, сошел по ступеням и принялся медленно прохаживаться.

— Вы еще многого не знаете! По этому поводу поднялся шум, превзошедший мои ожидания при первом полученном от вас известии о личности заложниц. Я не давал вам аудиенции до сих пор потому, что ждал возвращения вашего безрассудного брата, чтобы лично расспросить его о точном месте захвата девушек. Похоже, — сообщил король Генрих с шумным вздохом, — по всем признакам, он взял их на землях аббатства, где они пребывали, в точном соответствии с заявлением их отца. В результате Рим требует от меня компенсации во всех мыслимых формах! Кроме того, вдобавок к протестам со стороны Рима и всей католической Шотландии по поводу похищения девушек из святого аббатства есть еще Макферсон, который грозит повести горские кланы на нас войной, ибо вы обесчестили его нареченную супругу!

— Его кого? — прохрипел Ройс.

Генрих взглянул на него с сердитым неудовольствием:

— Вам не известно, что молодая женщина, которую вы лишили девственности, а потом увешали драгоценностями, уже была обручена с могущественнейшим в Шотландии вождем клана?

Гнев красной пеленой застил глаза Ройса, и в этот момент он окончательно убедился, что Дженнифер Меррик — искуснейшая на земле лгунья. Он еще видел ее, ни на секунду не опустившую невинных улыбающихся глаз, рассказывающую о заточении в аббатство, заставившую его поверить, что ее сослали туда надолго, может быть, на всю жизнь. Она только позабыла упомянуть, что вот-вот выйдет замуж. Он припомнил и небольшую душераздирающую историю о королевстве грез, и клокочущая в душе ярость стала почти невыносимой. Он не сомневался, что она все это выдумала, все… Сыграла на его симпатиях столь же мастерски, как арфист на струнах своего инструмента.

— Вы испортите кубок, Клеймор, — сердито заметил Генрих, глядя, как под нажимом стиснутых пальцев Ройса серебряный ободок приобретает овальную форму. — Кстати, раз вы не отрицаете, можно предположить, что вы переспали с этой женщиной?

Стиснув зубы от злости, Ройс только еле заметно кивнул годовой.

— Довольно разговоров, — резко оборвал монарх, и в его голосе уже не было никаких дружеских чувств. Поставив кубок на украшенный богатой резьбой стол из золоченого дуба, он взошел по ступеням на трон и произнес:

— Иаков не может заключать договор о мире, когда с его подданными обращаются так, что подвергают насилию обитательниц монастыря. И Рим не удовлетворится простым пополнением своей казны. Посему мы с Иаковом пришли к единственно правильному решению.

Чтобы подчеркнуть важность последующего, Генрих по-королевски стал именовать себя во множественном числе и объявил громким, не терпящим возражений тоном:

— Вы немедленно проследуете в Шотландию, где обвенчаетесь с леди Дженнифер Меррик в присутствии дипломатических представителей обоих дворов и на глазах у всего ее клана. Несколько членов нашего собственного двора будут сопровождать вас в дороге и почтят бракосочетание от имени английского дворянства и в знак того, что оно безоговорочно принимает вашу супругу в свою среду и считает ее равной по положению.

Произнося все это, Генрих не сводил грозного взгляда с высокого мужчины, стоявшего перед ним с белым от злости лицом и нервно подергивающейся темной щекой.

Когда Ройс наконец позволил себе заговорить, голос его шипел, как выпускаемый пар:

— Вы просите невозможного.

— Я и прежде просил у вас невозможного — в битвах, и вы мне никогда не отказывали. У вас нет оснований и права делать это сейчас, Клеймор. Больше того, — продолжал он, вновь возвращаясь ко множественному числу и повелительному тону, — мы не просим. Мы приказываем. Далее, не доверив сего распоряжения нашему эмиссару, вручившему вам приказ освободить заложниц, мы отныне лишаем вас поместья «Большие дубы» вместе со всеми доходами, полученными от него за прошедший год.