Опрометчивое пари - Крейг Джэсмин

— После такого дня, как сегодня, разумнее всего пить просто холодную воду: тогда можно надеяться, что я не засну во время обеда. Или я могу выпить двойное виски со льдом — и скорее всего свалиться прямо под стол. Но по крайней мере я паду с улыбкой на губах.

— А как насчет компромисса в виде легкого мексиканского пива? — предложил он. — Градусов в нем довольно мало, но с блинчиками по-мексикански оно сочетается лучше, чем холодная вода.

— Согласна.

Он вынул из холодильника бутылку пива, открыл и передал ей. Она сделала большой глоток и вздохнула, не скрывая удовольствия.

— Я уже чувствую себя лучше, Дэмион. Предлагать свою помощь не стану. Я буду просто сидеть тут, пить пиво и восхищаться твоим умением готовить.

Он закатал рукава джемпера и вымыл руки.

— Я не возражаю. Но раз уж вся работа ложится на меня, ты должна развлекать меня захватывающе интересным разговором.

— Дэмион, я встала в пять утра. Захватывающе интересного от меня ждать не приходится. Хорошо еще, если я смогу говорить связно.

— Тогда мы будем говорить о тебе — так будет легче. Вечер вопросов и ответов. — Он молниеносно быстро нарезал луковицу и зеленый перец и выложил их на сковороду. — Для начала расскажи мне о Питере.

— О Питере?

— Да, о твоем близком друге Питере, который много времени проводит в разъездах.

— А! Об этом Питере. Ну, наверное…

Наверное, он еще не вернулся. Я уже довольно давно его не видела.

Неделю назад Дэмион не заметил бы никаких перемен в ее внешности или манере держаться, но сегодня он сразу же обратил внимание на то, что на мгновение на щеках у нее выступил слабый румянец, и догадался, что она снова взяла бутылку, пытаясь скрыть смущение и чем-нибудь занять руки. Он попытался понять, почему ее смутил разговор о Питере, и мгновенно почувствовал абсурдный прилив ревности.

Дэмион добавил в кипящий соус мясного фарша и чуть-чуть все присолил.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы выйти замуж? — спросил он, сам изумившись своему вопросу.

Наступило недолгое молчание.

— Один раз я была помолвлена, — ответила она наконец. — Его звали Джим Брукнер. Он преподавал психологию в Калифорнийском университете. Мы решили расстаться за месяц до свадьбы.

— Что случилось? — тихо спросил Дэмион.

— Ничего. И очень много чего. — Санди сделала еще один глоток пива. — Джим на самом деле не хотел жениться на мне.

Он хотел жениться на Алессандре Хоукинс, дочери всемирно знаменитого кинорежиссера Ричарда Хоукинса и всемирно знаменитой киноактрисы Габриэлы Барини. Его привлекал мой образ жизни и мое имя, а не я сама.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Тебе, должно быть, это причинило боль. Но, может быть, к лучшему, что вы разобрались во всем до свадьбы.

Санди внимательно посмотрела на него и после паузы ответила:

— По-моему, в обоих случаях была задета наша гордость, а не наши чувства. Я еще никому в этом не признавалась, но мои мотивы были не лучше, чем те, которыми руководствовался Джим. Я хотела выйти за него замуж потому, что он был университетским профессором из респектабельной семьи, которая жила в пригороде в уютном доме. Я привязалась к двум чудесным младшим сестрам Джима, которые его любили и были ужасно рады принять меня в их семью. Если говорить честно, то, наверное, я влюбилась не в самого Джима — как и он влюбился не в меня.

Дэмион вдруг почувствовал, как в нем поднялась волна какого-то необычайно сильного чувства, которое он даже не хотел слишком внимательно анализировать. Он знал только, что страшно хочет обнять Санди, притянуть ее голову к себе на плечо и почувствовать, как ее дыхание легко касается его щеки. Он быстро отвернулся и прикрыл крышкой сковороду с фаршем, уменьшив под ней огонь.

— Теперь надо подождать полчаса, пока фарш не будет готов, — объявил он. — Ты очень проголодалась?

Санди покачала головой.

— Тогда как насчет того, чтобы взять еще бутылку холодненького пива и уйти с ней в кабинет? Там на кушетке гораздо удобнее сидеть, чем на этих табуретках.

— Неплохая мысль, — отозвалась Санди. Голос ее звучал чуть глуховато.

Дэмион прошел вперед по устланному ковром коридору. В голове его калейдоскопом крутились обрывки самых разных мыслей. Всего полчаса тому назад он был твердо намерен обольстить Санди, а теперь испытывал к ней какую-то странную нежность, которая была скорее дружеской, нежели эротической. Но тут же в нем снова проснулось раздражение. Ему неприятен этот непрекращающийся маятник эмоций. Черт бы побрал эту женщину!