Дочь викария - Коултер Кэтрин

— С тобой все в порядке?

— Хочешь спросить, достаточно ли у меня соображения, чтобы не схватиться за стебель сумаха?

— Нет, но, надеюсь, соображения хватило?

Мегги кивнула и, не обращая на него внимания, уселась в карету. Если он не собирается докучать ей нежностями и умолять о прощении, она, в свою очередь, станет его игнорировать.

Часа через два Тим снова натянул поводья, открыл дверцу и сказал:

— Его сиятельство велел мне спросить, не хотите ли вы,э-э-э… размять ноги. И возможно, пообщаться с природой?

— Спасибо, хочу, — кивнула Мегги.

Наступили сумерки. Мегги так все надоело, что она больше не могла вынести даже самое себя. И, не задумываясь, вылезла из окна кареты. Тим не заметил ее, пока она не взобралась на крышу, переползла через низкое ограждение и плюхнулась на козлы рядом с ним. Бедняга так перепугался, что уронил поводья и завопил.

— Тим, не волнуйся, все хорошо! Господи, поводья! Дай-ка я их перехвачу.

Но прежде чем Мегги успела протянуть руки, Тим охнул, бросился вперед, едва не упав между лошадьми, умудрился подхватить поводья, а когда Мегги буквально втащила его на козлы, застонал.

— Ты не ранен? — Нехорошо, миледи. Нехорошо! Так просто не делается! Вы ни с того ни с сего заявились сюда, и теперь граф оторвет мне уши! О Господь, выслушай меня, твой любимый грешник нуждается в великой милости!

Мегги рассмеялась, чувствуя, как ветер рвет с нее шляпку.

Только когда они въехали в Сент-Агнес-Хед, маленькую деревушку в миле от побережья Ирландского моря, Томас вернулся к экипажу и обнаружил, что жена восседает рядом с Тимом Маккалвером, возившим его мать с тех пор, как самому Томасу исполнилось пять лет.

Он не знал, что сказать, но увидел муку на лице Тима, ухмылку жены, не милую, умоляющую улыбку, а именно ухмылку, так и подначивавшую устроить сцену. Но у Томаса хватило ума держать рот на замке. Позже. Чуть позже он удушит ее.

Он представил, как она выбирается из окна, и содрогнулся от запоздалого страха.

Бледная луна скрывалась за темными набухшими тучами.

— Дождь пойдет, милорд, еще до полуночи, — решил Тим. — Хорошо, что мы под него не попадем.

— Надеюсь, к утру прояснится.

— Почему? — не выдержала Мегги, заправляя под шляпку выбившиеся из прически локоны и заново перевязывая ленты.

— Плавать в плохую погоду намного неприятнее, — пояснил Томас. — Женщин то и дело выворачивает наизнанку, отчего они ноют и жалуются.

— Какое на редкость точное замечание! — воскликнула Мегги и спрыгнула вниз, не дожидаясь ничьей помощи. К сожалению, юбка зацепилась за тормоз, и Мегги едва не рухнула на землю. Какое счастье, что этого не произошло. Она так и видит, как он стоит над ней, расставив ноги, подбоченившись, со злорадной улыбкой на физиономии.

— Как удачно, что мужчины никогда не страдают от морской болезни! — произнесла она вслух. — Наверное, из-за того, что природа поставила их выше женщин? Или просто последние от рождения слабы и ничтожны?

— Черт возьми, у мужчин тоже бывает морская болезнь.

— Интересно, — оживилась Мегги, — почему ты соизволил это признать?

— Да взять хотя бы Тима! Ты и сама это увидишь и, разумеется, не преминешь съехидничать по столь подходящему поводу.

— Что за безупречная логика! Ты только сейчас благополучно спасся от очередной демонстрации моих дурных манер. Дьявол, как же здесь холодно, — пробормотала Мегги, расправляя юбки.

— Да, немного, — согласился Томас и стал наставлять Тима, одновременно бросив поводья конюху, изумленно глазевшему на большого вороного коня.

— Он ничего тебе не сделает. Обращайся с ним уверенно, но не грубо, — посоветовал Томас. — Тим, иди с парнем и присмотри, чтобы все шло как надо.

— Пен уж очень велик, — со вздохом заметила Мегги. — Я скучаю по Севайво, но Алеку и Рори она нужнее.

Только сейчас она удосужилась рассмотреть здание гостиницы, стоявшее за высокими дубами, но почти ничего не увидела, кроме хлопавшей на ветру деревянной вывески, над которой горел фонарь. «Петля висельника». До чего же неприятное название!

Мегги перевела взгляд на мужа.

— Послушай, это очень странно. Мы до сих пор не видели ни одной живой души, если не считать конюха. Место выглядит совершенно заброшенным. Зажжены только фонарь над дверью да единственная свеча в переднем окне.

— Ты права, что-то неладно, — согласился Томас, и она расслышала в его голосе тревожные нотки. Обычно в гостинице Бернарда всегда многолюдно. Почему конюх ничего не сказал? Господи, что же могло случиться? — Мегги, останься здесь.