Наследник - Коултер Кэтрин

— Слушаюсь, миледи, — кивнул Краппер.

Он не слепой и все прекрасно видит — последнее время его хозяйка просто сияет от счастья, а все благодаря доктору Брэниону. Господь им судья. Да никому и в голову не придет их упрекать.

Краппер предложил доктору стакан хереса, а сам тем временем внимательно на него поглядывал. Хотя доктор Брэнион и не лорд, он джентльмен благородного происхождения. Да, размышлял Краппер, спускаясь по лестнице, ведущей на кухню, впервые за все это время он видел леди Энн такой веселой и похорошевшей — нет, не просто похорошевшей, а прямо неотразимой. Правда, со дня гибели графа не так уж много времени прошло, да что в этом такого? Вот ведь и леди Арабелла вышла замуж за молодого графа, не дожидаясь срока окончания траура. Жизнь идет своим чередом — нельзя вечно предаваться печали. Он пригладил редкие седые волосы, гадая про себя, останутся ли леди Энн и доктор жить в Эвишем-Эбби после свадьбы.

Не будь леди Энн так поглощена собственными переживаниями, она бы наверняка почувствовала напряженную атмосферу, царившую за столом. Но она смотрела на присутствующих сквозь легкую дымку, сердце ее пело от счастья, и их слова долетали до нее словно издалека. Ей хотелось вскочить на ноги и воскликнуть «аллилуйя», когда Пол наконец отложил свою салфетку, откашлялся и поднялся из-за стола.

— Джастин, Жервез, — промолвил он громко и отчетливо, — прежде чем леди удалятся в Бархатную гостиную, я хотел бы сделать небольшое объявление.

Граф поднял голову, встретился взглядом с леди Энн и улыбнулся. Его улыбке недоставало теплоты, и выражение его лица по-прежнему было холодным и замкнутым, но тем не менее он улыбнулся, явно одобряя ее, и леди Энн воспрянула духом. Он слегка кивнул ей. Арабелла тоже вскинула на нее глаза, но на лице ее ясно читалось лишь одно — ей не терпелось поскорее покинуть столовую, чтобы избавиться от необходимости созерцать своего супруга.

Доктор Брэнион еще раз откашлялся и продолжал:

— Леди Энн оказала мне большую честь, приняв мое предложение руки и сердца. Мы с ней поженимся, как только будет возможно, и будем вести спокойную, тихую жизнь, пока не кончится годовой срок ее траура.

Граф встал и поднял свой бокал:

— Мои поздравления, Пол и Энн. По правде говоря, это не явилось для меня таким уж сюрпризом, но все равно это приятная новость. Я предлагаю тост в вашу честь, доктор Брэнион и леди Энн: за вашу долгую и счастливую семейную жизнь.

Арабелла сидела точно оцепенев. Значит, для всех это вовсе не сюрприз? Ее матушка и доктор Брэнион? Нет, это неправда, это не может быть правдой. Не прошло и месяца, как погиб ее отец. Его прах покоится в развалинах сгоревшего дома какой-то глухой португальской деревушки, а ее мать уже собирается замуж за другого. Да как такое можно вынести!

Злость и ненависть охватили ее. Она гневно взглянула на мать, впервые заметив ее нежный румянец, новый радостный блеск в ее глазах. Ее мать, благородная леди, ведет себя как последняя проститутка!

— Арабелла! Твой тост, моя дорогая.

Арабелла повернула голову и встретилась глазами с графом. Это ее муж — человек, который ненавидит ее и всю жизнь будет ненавидеть за проступок, которого она не совершала. Его слова прозвучали для нее как приказ. Боже, и он признает этот брак? Арабелла взглянула в сторону Элсбет и Жервеза. Теперь, когда она знала об их связи, они выглядели для нее как одно существо: их черты смешались, словно под прихотливой кистью художника, и она уже не могла отличить, кто из них кто, так они были похожи. Ей на мгновение показалось, что вместо двух пар глаз на нее пристально уставились два темных миндалевидных глаза. Жервез и Элсбет — они смотрят, и чувствуют, и думают одинаково. Нет, конечно, нет. Элсбет и Жервез? Но кто же еще? Нет, Сюзанна не ошиблась. Они тайные любовники.

По их лицам промелькнула тень изумления, не больше. Неужели она одна до сих пор ничего не замечала?

— Арабелла, дитя мое, что с тобой?

Мягкий, нежный голос ее матери, полный заботы и участия. Что это, ей послышалось, или в нем была мольба? Она хочет получить одобрение своей дочери, хочет, чтобы она простила ей это предательство? До чего же она была слепа, как раньше обо всем не догадалась? Но нет, она совершенно замкнулась в себе и думала только о своем горе, не замечая того, что для всех остальных было очевидно. Слепая безмозглая кукла! Кажется, доктор Брэнион удивлен ее упорным молчанием. Но, может быть, она ошибается? Он ведь знал, как она любила отца, как его теперь ей не хватает. Он предал ее. Они оба предали ее. И ее отца. Неужели все эти годы они устраивали свидания тайком от него? Наверное, только и ждали, когда он будет в отлучке, чтобы забраться в постель.