Женская гордость - Рид Мишель

Он тут же отдернул руку – просто от неожиданности, но Клея смешалась и зарделась и, отвернувшись от него, пошла к машине. Макс медленным шагом последовал за ней. Он побледнел, лицо его было страшно взволновано.

Клее вдруг стало его жалко. Все бы у них могло быть по-другому. Если бы они любили друг друга, каким счастьем могло бы быть для них рождение их первого ребенка! Макс впервые почувствовал движение живого существа, которое он создал и которое она хранила в себе. Любой нормальный человек почувствовал бы себя на седьмом небе, но Маке?.. Она грустно подумала, что ведь он способен на глубокие чувства, но почему-то всегда старается скрыть их. Клея жалела Макса, потому что она была ему благодарна, – ведь как бы ни относился к ней, он подарил ей ребенка, а она желала этого всей душой.

Уже сидя в машине, искоса взглянув на Макса, Клея спросила:

– И куда же мы едем?

– Что? – рассеянно спросил он. Мысли его были далеко, к тому же явно не очень веселые. Они подъезжали к Найтсбриджу. – Ах да… Это сюрприз. – Он улыбнулся, желая подразнить ее, но улыбка получилась немного напряженная.

Клея не отставала:

– Ну уж, во всяком случае, ты не одет для «Ритца»! – воскликнула она.

– Скажи, это больно?

– Что? – в свою очередь удивилась она.

– Когда… он так брыкается, – немного запинаясь, объяснил Макс, бросив на Клею нахмуренный взгляд. – Тебе больно?

Клея перевела дух. Она видела, что он спрашивал не из пустого любопытства – ему действительно хотелось знать.

– Иногда, – ответила она неуверенно. – Но большей частью это бывает приятно. – Ей трудно было объяснить словами это сокровенное, скорее духовное, а не физическое ощущение. – Меня больше бы беспокоило, если бы он не двигался. Но изредка он попадает на какой-нибудь нерв, наверно, или на что-то другое, что болит.

– Извини меня за то, что я так себя вел.

– Тебе не за что извиняться. Я все понимаю.

– Да нет, ты многого не понимаешь, – глухо сказал он. – Да и не можешь понять.

Клея открыла рот, чтобы потребовать от него объяснения: последнее свое замечание он произнес с явной насмешкой в ее адрес. Но Макс не дал ей ничего сказать – время для разговоров закончилось.

– Приехали. – Тут уж и Клея отвлеклась:

Макс свернул на неширокий проезд, ведущий к фешенебельному жилому дому. Район этот был смутно знаком Клее, но что-то она не помнила здесь поблизости ресторана.

Макс припарковал машину между «Мерседесом» и «роллс-ройсом», приглушил мотор и обернулся к Клее.

– Здесь я живу, – сказал он нарочито равнодушно.

10

Клея окинула взглядом внушительное кирпичное здание.

Квартира Макса занимала весь пятый этаж. Клея насчитала в ней шесть окон-«фонарей» – три по одну сторону центрального лифта и три по другую. Наверно, два из них принадлежали чете Уолтере, которые вели хозяйство. Или Макс расположился на всем этаже? Он ведь был здесь полновластным хозяином: Клея знала это, так как ей приходилось вести кое-какие дела, касающиеся аренды дома.

Она подивилась сама на себя – странно, что ее занимали такие несущественные вопросы, когда ей прежде всего нужно было пытаться понять, зачем Макс привез ее сюда.

Он тихо сидел рядом и внимательно наблюдал за ней сдержанными голубыми глазами.

– Пообедаем у меня, – спокойно сказал он. – У миссис Уолтерс все для нас готово. Я думаю, так будет лучше всего.

Понятно, промелькнуло у нее в голове, и с бесстрастным выражением она повернулась к нему:

– Ты решил, что, когда пригласишь к себе моих родителей, им покажется странным, что я здесь никогда не была.

Но Макс насмешливо улыбнулся, давая понять, что не собирается вступать в очередную ссору.

– А может, я злодейски покушаюсь на твое тело?

– Что? На мое… это тело? – Клея тоже не была лишена чувства юмора, поэтому она сделала большие глаза и театрально развела руками. Затем покачала головой. – Ну уж нет, ни за что не поверю, что тебе понадобится… это тело.

Они вышли из лифта на верхнем этаже, все еще улыбаясь и обмениваясь шутками. Но смех замер на губах Клеи, когда ошеломленная, она остановилась у порога холла, где были расположены двери в три квартиры.

Изумленными глазами смотрела она на ослепительно-белые стены. Старинная лакированная китайская мебель черного цвета выглядела более чем внушительно, а абстрактная живопись на стенах – желтые всплески в черных рамах – дополняла всю эту даже немного агрессивную по своему великолепию картину с очень смелыми контрастами. Да, такой холл не мог не произвести впечатление.