Северное сияние - Робертс Нора

— Не собираюсь я выкатываться из собственного дома только потому, что кто-то ходил в лесу. Даже если бы на меня, вслед за тобой, напала мания преследования и я бы поверила, что на меня расставляет сети какой-то злоумышленник, я бы все равно из дома не поехала. Я сама в состоянии…

— Знаю, знаю. Ты сама в состоянии за себя постоять.

— Сомневаешься? — Она развернулась и ушла в кухню. Он вошел следом — она доставала из кладовки винтовку.

— Мег!

— Помолчи. — Она проверила патронник. К своему огорчению, Нейт успел заметить, что тот полон.

— Тебе известно, сколько у вас происходит несчастных случаев из-за того, что все держат дома заряженное оружие?

— Мне это не грозит. Подойди.

Она открыла дверь на улицу. Темно, холодно, а рядом — разъяренная женщина с заряженным ружьем.

— Давай вернемся в дом и…

— Видишь тот сучок? Семь футов от земли, сорок футов от дома?

— Мег…

Она вскинула ружье, прицелилась и выстрелила. Звук его оглушил. Пуля прошила сучок в полуфуте от кончика.

— Хорошо, хорошо, стрелять ты умеешь. Получи золотую медаль. Идем в дом.

Она выстрелила еще раз, и полфутовый кусок ветки упал в снег.

Мег выдохнула и третьим выстрелом разнесла ее остатки.

Потом собрала с земли гильзы, вернулась в дом и убрала винтовку на место.

— Метко стреляешь, — похвалил Нейт. — Но должен заметить, что сбить с дерева сучок — это совсем не то же самое, что влепить пулю в живое существо. Не дай бог, конечно.

— Я не избалованная барышня с Большой земли. У меня в трофеях — лось, буйвол, олень, медведь…

— Может, и в человека стрелять приходилось? Это не одно и то же, Мег. Поверь мне, это совсем разные вещи. Я не говорю, что ты слабая. Я просто прошу тебя на эту ночь поехать со мной. Если нет — я останусь здесь. Но сейчас, когда Роза в больнице, твоей маме нужна помощь. Она там забегалась, да еще по отцу твоему исстрадалась.

— Мы с Чарлин…

— Знаешь, я ведь со своей тоже не общаюсь. Мать со мной почти не разговаривает, а сестра держится в стороне от нас обоих, потому что не хочет нарушать свою безмятежную, сладкую жизнь. И я ее не виню.

— Не знала, что у тебя есть сестра.

— Старшая. У нас два года разницы. Живет сейчас в Кентукки. Я ее лет пять, наверное, не видел. Бэрки не любят семейных торжеств.

— И она даже не навестила тебя, когда тебя ранили?

— Она звонила. Нам оказалось совершенно не о чем говорить. Когда Джек погиб, а меня ранили, в госпитале меня навестила мать. Я думал — насколько был в состоянии думать, — что после всего этого кошмара у нас, даст бог, что-то наладится. Мы снова станем родными людьми. Но она лишь сказала: «Надеюсь, теперь-то ты остановишься?» Просила, чтобы я уволился из органов, пока ей не пришлось вместо больницы навещать меня на кладбище. Я отказался, сказал, что, кроме работы, у меня ничего не осталось. Тогда она молча вышла. С тех пор мы и десять слов друг другу не сказали. Эта работа отняла у меня лучшего друга, жену, родных.

— Нет, не отняла. — Она не удержалась, взяла его за руку и поднесла к своей щеке. — Ты сам знаешь, что это не так.

— Как посмотреть. Но я не ушел. И я здесь, потому что это единственное, что я сохранил. Может, как раз работа и удержала меня от скатывания по наклонной. Не знаю. Но я знаю, что у тебя с твоей мамой еще не все потеряно. Вы еще можете восстановить отношения. Ты должна сделать шаг.

— А она могла бы попросить о помощи.

— Она и попросила. Через меня.

Мег со вздохом отвернулась и пнула шкафчик под мойкой.

— Я ей помогу, но только на время. И не думай, что после этого наступит всеобщее благоденствие.

— Всеобщее благоденствие — такая вещь, о которой в любом случае лучше не беспокоиться.

Он высадил ее у «Приюта», потом вернулся в участок.

Какое-то время провел, записывая свой вчерашний разговор с Отто и Джоном, потом двинулся по списку названных Отто летчиков.

За Стоки Лукесом никакого криминала не числилось, только несколько дорожных нарушений. Он теперь жил в Фэрбанксе и работал летчиком в туристической компании под названием «Дикая Аляска». Их сайт в Интернете обещал показать всем желающим «настоящую Аляску», организовать охоту, ловлю рыбы неимоверных размеров, а также захватывающие дух виды Великого Безмолвия — и все якобы за разумную цену, в пакете. Предусматривались и групповые скидки.

Филдинг в девяносто третьем перебрался в Австралию, а через четыре года умер там своей смертью.