Лицо в темноте - Робертс Нора

Жена должна заботиться о муже. Для того он и женился на ней. Должна помогать ему достичь того, к чему он стремится.

Возможно, неплохо, что он ее немного поколотил. Теперь она подумает дважды, прежде чем ослушаться его.

Но сейчас, когда он показал ей, кто главный, можно позволить себе великодушие. Малышка Эмма, так мало требуется усилий, чтобы управлять ею.

— Эмма. — Осторожно, стараясь не наступить на осколки лампы, Дрю подошел к кровати. Эмма открыла глаза, и он увидел в них страх. — О, малышка, прости.

Она вздрогнула, когда он провел рукой по ее волосам.

— Не знаю, как все произошло. Я потерял ощущение реальности и заслуживаю того, чтобы меня держали взаперти.

Эмма молчала. Ей будто бы слышались жалобные оправдания матери.

— Ты должна простить. Я так люблю тебя. Дело в том, что ты закричала на меня, обвинила, а я не виноват. — Взяв ее не гнущиеся пальцы, Дрю поднес их к губам. — Конечно, этот сброд не имел права находиться здесь, в нашей комнате. Но яне виноват. Я бы и сам вышвырнул их отсюда, — солгал он. — Просто обезумел от ярости, когда увидел их здесь. И тут ты набросилась на меня.

Эмма снова заплакала, из-под ресниц медленно покатились слезы.

— Я больше никогда не сделаю тебе больно, Эмма. Клянусь. Если хочешь, я уйду. Можешь развестись со мной. Одному богу известно, что я буду делать без тебя, но я не стану тебя отговаривать. Просто все наложилось одно на другое. Альбом продается неважно, не так, как мы ожидали. Премия «Грэмми» прошла мимо нас. И… я постоянно думаю о ребенке.

Закрыв лицо руками, он тоже заплакал. Когда Эмма осторожно прикоснулась к его руке, Дрю едва не рассмеялся, но упал на колени перед кроватью:

— Пожалуйста, Эмма. Конечно, то обстоятельство, что ты набросилась на меня с несправедливыми обвинениями, совсем не оправдывает мой поступок. Дай мне еще шанс, я сделаю все, чтобы исправиться.

— Будем надеяться, — пробормотала она. Уткнувшись в одеяло, Дрю ухмыльнулся.

Глава 31

Вечеринки прекратились. Иногда в гости приходили люди, с которыми Эмме было уютно, но толп незнакомцев в ее доме уже не было. Дрю оставался ласковым и предупредительным, каким Эмма помнила его до свадьбы. Она убедила себя, что гнев и жестокость — всего лишь случайность.

Она спровоцировала мужа. Дрю напоминал об этом достаточно часто, чтобы заставить ее поверить. Она хотела обвинить его в том, к чему он не имел отношения, набросилась на него, вместо того чтобы поддержать и поверить. А если муж порой выходил из себя и Эмма замечала в его глазах ярость, видела стиснутые кулаки или сжатые губы, он всегда находил убедительные объяснения, как и чем она разгневала его.

Ссадины зажили. Боль прошла. Дрю делал вид, что интересуется фотографией, хотя намекал, что хобби, как он называл ее работу, отвлекает Эмму от супружеских обязанностей и мешает поддерживать мужа и помогать ему добиться успеха.

Если кому-то нравится смотреть на то, как старухи кормят голубей, почему его жена должна надолго уходить из дома, чтобы вернуться с несколькими черно-белыми снимками болтающихся по парку людей?

Конечно, муж обойдется и бутербродом, даже если работал шесть часов подряд. Судя по всему, он должен сам тащить белье в прачечную, хотя все утро занят на встрече. Раз ее работа так чертовски важна, он еще один вечер сам развлечет себя.

Но все свои замечания Дрю неизменно сдабривал комплиментами. Она выглядит так соблазнительно, когда занимается, готовкой у плиты. Как хорошо приходить домой и видеть, что она ждет его.

Возможно, Дрю слишком давил на нее, указывая, как одеваться, какие вещи покупать, как укладывать волосы, но, в конце концов, имидж жены не менее важен, чем его собственный.

Особенно Дрю заботило, что Эмма наденет на свою выставку. Она должна выглядеть как можно лучше, а у нее очень посредственный вкус.

Эмма предпочла бы строгие черные брюки и расшитый золотом пиджак, но Дрю выбрал ей нечто немыслимое из перьев и ткани в «елочку». Мол, теперь она художник и обязана выглядеть соответствующе. Тронутая словами мужа, Эмма надела выбранный им наряд. Он также подарил ей громоздкие золотые серьги с разноцветными камешками. И не имело значения, что они безвкусные. Дрю сам вдел их ей в уши.

Когда они подъехали к небольшой галерее на окраине города, желудок Эммы тут же напомнил о себе. Дрю погладил ее по руке.

— Ну же, Эмма, — подбодрил ее муж, — тебе же не выходить на сцену к десяти тысячам орущих поклонников. Это всего лишь выставка фотографий. Расслабься. Люди будут покупать снимки дочери Брайана Макавоя независимо от того, понравятся они им или нет.