Ее любили все - Вербинина Валерия

Все-таки она оглянулась на Машу, дожидаясь, когда та поймет, что лишняя здесь, и уйдет. Но Маша только покачнулась на носках и вызывающе уставилась на писательницу.

– Олег Петрович, это кто? – подал голос Кирилл, большим пальцем указывая на девицу с жвачкой.

– Маша, – ответил капитан. – Дочка домработницы.

– Кому она домработница, а кому Наталья Алексеевна, – окрысилась Маша.

– Ясненько, – вздохнул Кирилл. – А ну-ка, закрой дверь с той стороны.

– Ты че, совсем борзой? – на всякий случай возмутилась Маша и даже жевать перестала.

– Я сказал, дверь закрой, – повторил Кирилл. И вроде бы он не повышал голоса, и даже не ругнулся, но Маша отчего-то поджала хвост и отступила.

Впрочем, у двери она все же решила взять реванш.

– Козлы! – сипло объявила она, прежде чем скрыться из виду.

И, нарочито громко напевая, стала спускаться по лестнице.

– Интересно, как Валентин Степанович мог терпеть такое в своем доме? – задумчиво протянул Кирилл. – Я бы уже через десять минут вышвырнул это существо в окно. Любой суд, уверен, оправдал бы меня, а общество защиты людей от животных прослезилось бы и вручило мне медаль.

– Кирилл, хватит цитировать мои же романы, – сказала Виктория. («Общество защиты людей от животных» было одним из любимых ее выражений.)

– А кого мне еще цитировать? – пожал плечами ее спутник. – Твои книги, по крайней мере, я знаю наизусть.

Виктория вздохнула:

– Не обращайте внимания, Олег Петрович. Я…

– Кажется, вы хотели поговорить со мной о Евгении Адриановой? – сказал Кошкин. Как и Толя Владимиров, он предпочитал суть дела любым лирическим отступлениям.

– Да, – подтвердила Виктория. – Это глупо, я знаю, но у меня в голове не укладывается, что ее убили. Я хотела бы спросить: заключение экспертов, к которому они пришли, абсолютно точно?

– Да, я уже говорил об этом.

– Тогда другой вопрос. Вы сказали, что по характеру травм они вычислили… э… орудие убийства. Про него вы ничего не сказали, а между тем… между тем это очень важно. Что это было за орудие?

– Они не вычислили, – ответил Кошкин, внимательно наблюдая за своей собеседницей. – Они установили предполагаемую форму этого предмета, скажем так. А почему вас так волнует этот вопрос?

– Потому что Евгения была моей подругой, – удивленно ответила Виктория. – И если она была убита, я… Я хотела бы помочь в вашем расследовании.

– У вас есть соображения, кто мог ее убить?

Виктория озадаченно моргнула.

– Знаете, – призналась она, – вы не обижайтесь, пожалуйста, но все это настолько похоже на мои романы… А в жизни это все-таки звучит… нелепо, что ли. Какие у меня могут быть соображения? Я могу только сказать, что это не я и не Кирилл.

– Вы готовы представить мне непреложное алиби, несмотря на то что с момента преступления прошел целый год? – саркастически осведомился капитан. – Поздравляю. У вас отменная память.

Кирилл громко выдохнул и засунул руки в карманы.

– Я говорил тебе, что не стоило к нему идти? – спросил он. – Теперь мы наверняка первые подозреваемые в убийстве твоей подруги. Как и полагается по всем канонам жанра, кстати.

Виктория внимательно посмотрела на капитана.

– И поэтому вы не хотите ничего сказать мне об орудии убийства? – напрямик спросила она. – Или – признавайтесь честно – это такой же блеф, как, к примеру, результаты эксгумации, которых мы в глаза не видели? Ведь только благодаря вам мы знаем, что Евгению убили, а между тем…

Однако в это мгновение их беседу прервал решительный стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Олег.

Филипп Ермолов не вошел в комнату, а остался на пороге. За его плечом Виктория сразу же увидела раздраженное лицо Макса.

– Знаете, товарищ капитан, господин капитан или как вас там, – с совершенно отчетливой злобой проговорил зять Адрианова, – это уже ни в какие рамки не лезет!

Стенные часы захрипели, невнятно не то прокашляли, не то выхаркали девятый час и умолкли. Виктория поежилась.

– Что именно вам не по душе, простите? – скучающе спросил Кошкин. – То, что мачеху вашей жены убили? То, что вашего тестя, возможно, отравили? Или вам просто не нравится мое присутствие?

– То, что вы делаете, – это превышение полномочий, между прочим, – подал голос Макс. – Сомневаюсь, что вас за это погладят по головке!

Кирилл подумал, что плейбой Макс явно выбрал выражение неудачно. Лично у него создалось впечатление, что собранный, сдержанный капитан со шрамом вообще мало кому позволил бы себя гладить по головке. Ну разве что любимой женщине, и то только если очень любимой.

– Если вы по поводу господина Свечникова, то я как раз действую в рамках своих полномочий, – отрезал Кошкин. – И не вам меня учить.

– Может, хватит придуриваться, а? – вскипел Филипп. – Кто тебе разрешил брать наши мобильники, а?

– Какие еще мобильники? – терпеливо спросил капитан, решив на первый раз проигнорировать этот хамский переход на «ты».

– Спокойно, Филя, спокойно, – вмешался Макс, видя, что Ермолов готов вот-вот взорваться. – Дело в том, что у нас у всех пропали сотовые телефоны. Его жена, – он кивком головы показал на Филиппа, – хотела позвонить няне, спросить, легли ли дети, и обнаружила, что аппарат куда-то исчез. Тогда Филипп стал искать свой. Представьте, его телефон тоже пропал.

– Я всегда ношу с собой сотовый! – прошипел Филипп. – Работа, дети, да мало ли что, наконец… И если вы устроили его пропажу, вы за это ответите! Это незаконно!

– Ну и что тут такого, – пожал плечами Кирилл. – Дал бы ему свой, – сказал он Максу.

– Я бы с радостью, – задумчиво промолвил Макс, и в глазах его зажглись золотые звезды. – Но вот незадача: моего мобильника тоже нет.

Виктория и Кирилл переглянулись. Писательница полезла в сумочку, расшитую бисером и бирюзой. Увидев ее растерянное лицо, Кирилл сразу же все понял и выругался.

– У вас тоже? – нервно спросил Филипп. – Да что это такое, в самом деле…

Он умолк, глядя на Кирилла, который хлопал себя по карманам. Бесполезно: его мобильник тоже как сквозь землю провалился.

– Вот так ситуация, – усмехнулся Макс. – Значит, вам так же не повезло, как и остальным. Они тоже ухитрились где-то потерять свои телефоны. Все до единого, заметьте. Включая, кстати, вашего бывшего коллегу.

– Это ваших рук дело? – напрямик спросил Филипп, глядя в лицо Кошкину. – Таким образом вы пытаетесь нас временно изолировать? Так, что ли?

– Да на кой черт мне вас изолировать! – неожиданно разозлился капитан. – Как будто я потом не смогу вытащить каждого из вас на допрос по этому делу, если мне будет нужно… – Он поднялся с места. – Я оставил мобильник у себя в комнате, чтобы он мне не мешал. Пошли, позвоните няне и успокоитесь наконец.