Ее любили все - Вербинина Валерия

Кукловод

Олег Кошкин оглядел комнату. Шкаф, продавленный стул, в углу – колченогий стол, под окном – батарея. Держа в поле зрения непредсказуемых супругов Кавериных, капитан подошел к окну и пощупал шпингалеты.

«Второй этаж… Да нет, никакой гарантии это не дает… Абсолютно никакой. Они запросто могут сбежать… А я этого не хочу. Не только из-за Толи, но и вообще».

Дмитрий Каверин повалился на стул, размотал женин шарф, которым была перевязана его простреленная нога, и, морщась, стал осматривать рану. Надя стояла, засунув руки в карманы своего полушубка, и с вызовом смотрела на капитана.

– Это что, наша камера? – спросила она.

– Вроде того, – ответил Кошкин.

Надя воинственно вздернула подбородок.

– В гараже вы очень ловко воспользовались моментом, – начала она. – Но письменных показаний от нас вы не добьетесь! Не говоря уже о том, что доказательства… – Она умолкла.

– Я уже догадался, я понятливый, – кивнул Кошкин. – Он же работает теперь в строительной фирме, да? Вот почему трупы детей с некоторого времени исчезали бесследно? Вы просто расчленяли их и замуровывали.

– Я вам ничего не скажу, – сухо сказала Надя.

– Зачем вы убили Адрианова – чтобы прекратить расследование смерти Евгении?

Надя молчала.

– А профессор Свечников? Он что, понял, кто убил Евгению? И пытался вас шантажировать?

Снова молчание.

– А Маша что-то видела, но из вредности не сказала?

Дмитрий хихикнул.

– Мы понятия не имеем, о чем вы, – нагло объявил он.

– Сколько детей вы убили?

И услышал в ответ:

– Я несчастный невменяемый человек, капитан! Меня пожалеть надо, а вы…

И снова мерзкое хихиканье.

Однако терпение капитана, как и все в мире, имело свои пределы. Он закинул ружье за спину и покосился на окно.

– Отпустите! – завизжала Надя. – Отпустите, вы…

Она попыталась вырваться, пробовала запустить когти в лицо Кошкина, но капитан вовремя уклонился. Он подтащил сообщницу безумца к батарее и приковал ее к вертикальной трубе наручниками, которые достал из кармана.

– Сволочь! Мусор! – крикнула Надя и плюнула ему в лицо.

Она загремела наручниками, пытаясь освободиться. Кошкин вытер лицо и оглянулся на Каверина.

– Не смейте меня трогать! – завизжал Дмитрий, но Кошкин и его подтащил к батарее и приковал намертво. А потом все-таки не удержался и врезал. Раз, другой, третий.

– Это за Толю, – сквозь зубы сказал капитан. – И за все остальное тоже.

Надя тихо заскулила. В глазах ее сверкала ненависть.

– Если вы думаете, что мы будем молчать о том, что вы нас били…

– Вас? – протянул Кошкин. – Вас я не бил. Хотя вы, конечно, еще отвратительнее, чем ваш гнусный супруг.

– Потому что не донесла? – крикнула Надя с вызовом. – Что, капитан? Давайте, скажите мне это в лицо! И кто бы я была после этого, а? Жена маньяка, да? Хуже прокаженной! Меня бы вышвырнули с работы! Никто бы мне после этого не протянул руки!

– Кисонька, я же не маньяк, – умоляюще протянул Дмитрий. – Я просто немного больной человек! Ты же сама говорила!

– Димочка, не переживай, – залепетала Надя. – Мы найдем врачей! Они нам помогут! Вот увидишь, помогут!

Чувствуя в душе непередаваемое омерзение, капитан шагнул к выходу. А за его спиной Надя продолжала все так же нежно сюсюкать со своим чудовищным супругом.

Грохнув дверью, Кошкин запер ее на два оборота и подергал, чтобы убедиться, что теперь Каверины точно не сбегут.

«Надо будет проверить счета профессора… Вероятно, он действительно их шантажировал. Или пытался… Иначе зачем бы им его убивать?»

Когда он вошел в желтую гостиную, Илона Альбертовна взволнованно приподнялась с места.

– Вы их заперли? – прошептала она. – Они не смогут вырваться?

– Нет, – хмуро ответил Кошкин, – исключено.

– А я за суд Линча, – уронил Филипп.

– Это на словах легко, – отрезал Кошкин. – А если бы я вам дал ружье и сказал: идите пристрелите их?

– Я взял и пристрелил бы, – ответил Филипп, глядя ему в лицо. – Потому что у меня самого дети. Вот так-то, капитан.

– Подсудное дело, между прочим, – заметил Олег.

При этих словах Макс встал и двинулся к выходу.

– Макс! – пролепетала Ира, растерявшись, но тут же вскочила с дивана и бросилась следом за ним.

– Я в сортир, – заорал плейбой, выведенный из себя, – в сортир! Оставь меня в покое, наконец! Дура!

И он вышел, грохнув дверью.

Илона Альбертовна оглянулась на присутствующих, бесшумно скользнула к двери и, приоткрыв ее, проследила за уходящим Максом.

– Он сказал правду, – объявила она, возвращаясь на место. – Он пошел в туалет.

Никто ей не ответил.

– От имени всех присутствующих, – продолжала Илона Альбертовна, – я должна выразить вам благодарность, капитан, за то, что вы так умело справились с этим делом.

– Умело? – мрачно переспросил Кошкин. Он явно собирался сказать что-то резкое, но тут, вытирая фартуком руки, в комнату вошел бодрый Лев.

– Среди горошка и прочей чепухи я откопал две банки тушенки, – доложил он, блестя глазами, – так что у нас будет мясо. Немного, потому что, сами понимаете, две банки – все равно что ничего, но…

И тут они все услышали звук, который Илона Альбертовна поначалу приняла за хлопанье пробки, кое-кто из мужчин – за чиханье мотора, женщины – за неуместный шум… и только Кошкин сразу же догадался, что это такое.

– Черт! – выкрикнул он и ринулся к двери.

Вслед за ним побежали и все остальные. Ира сразу же вспомнила о Максе, испугалась, хотела всех опередить, но в суматохе у лестницы потеряла тапочку и ушибла ногу. Остальные меж тем уже успели унестись на второй этаж. Чуть не плача, кляня последними словами домашнюю обувь, которую она терпеть не могла, в отличие от шпилек, Ира заковыляла наверх, запуталась, вошла не в ту комнату, двинулась обратно, но вместо этого попала в ванную. Через пару минут она все-таки вышла на голоса людей, которые застыли у какой-то двери, не смея войти. По взглядам, которые встретили девушку, она сразу же почувствовала, что случилось худшее.

– Макс? – пролепетала она, входя в комнату, причем гости как-то все разом раздвинулись, чтобы пропустить ее.

Он стоял посреди комнаты с трясущейся челюстью, держа в руке пистолет, а возле батареи на наручниках обмякли два мертвых тела, в которых всадили не меньше шести пуль. Дмитрий Каверин и его жена.

– Макс, – пробормотала Ира, еще не очень сознавая, что произошло, но понимая, что все кончено, пути назад нет, а может быть, не было с самого начала. Макс повернулся и посмотрел на нее каким-то удивленным, пустым взглядом… и она вяло подумала, что этот взгляд ее пугает, что она никогда не видела у него такого лица, но по-настоящему ей все же не было страшно.