Две причины жить - Михайлова Евгения

— Слушай, ты опытный человек. Нам что, твоими способами помогать беседе? Утюг согреть, пальцы ломать по одному?

— Это без толку, — криво усмехнулся Князев.

— Не беспокойся. Мы что-нибудь придумаем, чтоб тебе понравилось.

— А вы кто такие? Бандиты, менты?

— Допустим, не то и не другое.

— Никак народные мстители, — насмешливо протянул Князев. — Скажете, кто послал, я, может, и подумаю.

— Ты и так подумаешь. — Сергей открыл дверь в другую комнату: — Давай, Леша.

Пронзительный Наташкин визг оглушил присутствующих. Князев изменился в лице:

— Ладно. Спрашивай, придурок.

Филипп Нуаре сидел в офисе Ричарда в Нью-Йорке.

— Она, конечно, удивилась, Рич. Вроде бы обрадовалась, растерялась. Но уехать из Москвы, говорит, не может. Квартиру с душами умерших родственников оставить не в состоянии. Трущоба. Точнее, «хрущоба» у них называется. Но главное — собаку не отдаст в карантин.

— Какой еще карантин?

— Сорок дней. Для животных, которых перевозят самолетом.

— Но это же легко обойти.

— Я сказал, Рич. Но что нам делать с душами умерших?

— Это, конечно, проблема.

— Рич, она приглашает тебя приехать. В свою собачью конуру с душами.

— Не надо иронии, Фил. Я ее понимаю. Это ее дом. Она хранит то, что осталось от семьи. Я иногда жалею, что дал сломать дедушкин дом. Поздно узнал. Да, я ее понимаю.

— На то вы и родственники, Рич. Честно говоря, я был потрясен, когда она заговорила. В своей жизни я встретил второго человека с такой логикой. Первый ты.

— Она действительно такая красавица, как на снимках?

— Она прекраснее, чем ты можешь себе представить.

Лариса готовилась к эфиру. Будет эта красотка Петренко. Лариса предвкушала эффект, который произведет ее ожерелье на прекрасную гордячку. Когда-то Сережка просто пажом при ней служил и впадал в бешенство; если Лариса пыталась выяснить его истинные мотивы. Пусть же Петренко увидит, как выглядит жена человека, об которого она ноги вытирала. Лариса потребовала у Сергея тысячу долларов, он немного подумал и сказал: «Да, конечно». Он попросил ее заехать утром к нему в офис и без звука дал требуемую сумму. Лариса взяла и на обратном пути локти кусала от досады, что не попросила больше. Она ехала к своему модельеру. Эльвире Андреевой.

Та приготовила ей на выбор три платья из последней коллекции. Громкого имени у Эльвиры пока нет, и потому она берет не больше пятисот долларов за платье.

Но просит никому не говорить, что они стоят так мало. Готовится к быстрому взлету. Что, вероятно, произойдет. Но тогда Лариса найдет себе другого модельера. За пятьсот долларов.

Эльвира разложила платья. Одно бутылочного цвета, очень сложного фасона, асимметричное: левое плечо чуть прикрыто, правый рукав — длинный, с кружевным манжетом. На талии — переплетение цепочек. Другое платье — простое, черное, без рукавов, с небольшим вырезом у шеи. Третье — из ярко-голубой тафты, с перламутровыми пуговичками, широкой юбкой и большим, ниже плеч, отложным воротником. Оно сразу безумно понравилось Ларисе.

— Но я не знаю, как с этим будет. — Она достала из сумочки ожерелье и с восторгом заметила, как расширились глаза Эльвиры.

— Господи! Какая красота! Ты можешь примерить каждое. Даже обязательно примерь все. С этой роскошью.

Лариса надела одно за другим три платья. Ей по-прежнему больше всех нравилось голубое. Оно и шло ей потрясающе. Но ожерелье, конечно, не очень вязалось с отложным воротником. К двум другим оно подошло идеально.

— Выбирай, — сказала Эльвира.

— Вот это, — Лариса решительно взяла бутылочное.

— Я так и думала, — улыбнулась Эльвира и мысленно припечатала: «О вкусе не может быть и речи. Такое ожерелье нужно носить только с черным». Но говорить ничего не стала.

— Сколько? — формально спросила Лариса, прикидывая, не взять ли и голубое.

— Тысяча, — спокойно ответила Эльвира.

Лариса открыла рот для вопроса, но тут же его закрыла. О чем тут спрашивать. Эти люди… Значит, она, Лариса, в их глазах стала дорогой женщиной. Она холодно расплатилась и поехала на Ленинградский проспект, в косметический салон.

Игорь встретил ее настороженно. Но Лариса сделала вид, что не замечает. Она тепло его поцеловала и сказала:

— Я сегодня ужасно тороплюсь. Важный эфир. После массажа ты сам, пожалуйста, подкрась меня. Не люблю останкинских гримеров. Мне нужен грим вот к этому наряду и этому украшению.