Дневник сорной травы - Солнцева Наталья

Оленин исподволь, незаметно изучал молодую женщину, – как та реагирует на его реплики, жестикулирует, куда смотрит, от чего краснеет или бледнеет. Она была напряжена и сосредоточена.

– Сначала я должен услышать, что вас беспокоит… – небрежно обронил он.

С такими, как эта Айгюль, нельзя сюсюкать и проявлять благодушие. Вмиг перехватят инициативу… и пиши пропало. Не врач будет контролировать ситуацию, а пациент. Такие «сеансы» – коту под хвост.

– Меня преследуют странные мысли, – сказала она, поправляя смоляной локон.

Ее волосы, перехваченные сзади заколкой, свободно вились на лбу и висках, пышно обрамляя лицо; грудь взволнованно вздымалась. Если отбросить современную одежду, посетительница напоминала Оленину принцессу из арабских сказок.

– Какие мысли?

– Самые причудливые…

– Например? – с мягкой настойчивостью спросил он.

– Вы требуете подробностей?

– Я должен уяснить природу явления, которое вас беспокоит.

– Ах, да… да! Избавьте меня от этого наваждения! – с неожиданной горячностью вымолвила она.

– Сначала обрисуйте проблему.

– Что ж… извольте. В общих чертах… это похоже на эротические фантазии… весьма щекотливого свойства…

Оленин, который привык выслушивать любые исповеди и признания, ощутил, как кровь бросилась ему в голову. Неужели, он смущен?

Пациентка опустила длинные ресницы, довольная произведенным эффектом. В ее словах, во всем ее облике и поведении сквозила едва уловимая фальшь. Соблазнять она его явилась, что ли? В его практике всякое случалось, и такое тоже. Пожалуй, впервые Оленин почувствовал себя неуверенно. Он тщетно силился понять, чем эта Айгюль задевает его?

При ее несомненной красоте и выраженной сексуальности, она не отвечала вкусам доктора. Во-первых, он предпочитал девушек, не старше двадцати. Во-вторых, он терпеть не мог брюнеток, тем более, жгуче-черных. В-третьих, ему нравились хрупкие угловатые формы, худоба, а не вульгарные округлости грудей и бедер.

У себя в спальне он повесил заказную копию «Иды Рубинштейн», скандального позднего полотна Серова[2]. Эта картина отражала его эстетический идеал женщины.

– Вы заставите меня рассказывать? – залилась краской дама.

Оленин словно проваливался в беспамятство, не отслеживая, на сколько времени он выпадал из разговора. Очнувшись, он вынужден был улыбаться и делать вид, что все в порядке. Просто он отвлекся на секунду.

Ничего подобного раньше с ним не случалось…

– Простите… но это необходимость, а не моя прихоть, – рассеянно пробормотал доктор. – Необходимость… обусловленная лечебным процессом…

– Необходимость! – с затаенным сарказмом повторила пациентка. – Вы правы, Юрий Павлович. Тогда слушайте. Вы готовы?

– Разумеется…

Он избегал ее взгляда, надев на себя личину невозмутимого аналитика.

– Я расскажу вам о Зобеиде…

– О ком?

– Зобеида! Страстная и вечно неудовлетворенная жена восточного владыки…

«Все-таки Восток…» – успел подумать Оленин, погружаясь в пучину мрачных эротических грез, навеваемых словами пациентки…

©Солнцева Н., 2011

© ООО «Издательство Астрель», 2011

Пери – в иранской мифологии падший ангел, временно изгнанный из рая, приставленный охранять людей от демонов. Принимал образ крылатой женщины. Второе значение – женщина чарующей красоты.

Серов В. А. (1865–1911) – российский живописец и график. Последние его работы, особенно портрет известной актрисы и танцовщицы Иды Рубинштейн, вызывали резкую критику и даже травлю художника.