Дневник сорной травы - Солнцева Наталья

Тот гордо кивнул головой и прошествовал мимо. Гордеев ужасно не нравился Альвиану Николаевичу. Он лез не в свое дело, мешал и путался под ногами. К тому же собаки его боялись. Последнее особенно бесило Рубена. Он специально завел доберманов, чтобы чувствовать себя в безопасности, а они спасовали перед каким-то мужланом! Безобразие! За что он заплатил столько денег? Ни на кого нельзя рассчитывать, даже на Таната и Керу.

Профессор дождался, когда Фарид выйдет со двора, и начал стыдить доберманов.

– Трусливые шавки! – возмущенно выговаривал он собакам, которые растерянно озирались по сторонам, продолжая чувствовать запах Гордеева. – Шакалы! Корми вас! А чуть что – вы в кусты! Убежали, как последние дворняги!

Выгуляв собак, он повел их домой, все еще недовольно ворча.

В это время Людмила Авдеева обычно шла на работу. Она посмотрела в глазок и увидела доберманов. Пришлось ждать. Опять оказаться с ними рядом было выше ее сил.

Она и так заснула только под утро. Вчерашний визит Артема разбередил душу, заставил вновь пережить прежние страхи, которые, казалось, были давно забыты. Получается, что страх забыть нельзя. Он просыпается, и от него некуда деться.

Однако пора идти. Людмила робко вышла из квартиры и увидела Фарида с огромным букетом роз в руках.

– Это вам! – сказал он, протягивая ей цветы.

Авдеева не поверила. Она неловко улыбнулась и попыталась пройти мимо.

– Возьмите розы, – мягко повторил Фарид. – Я купил их для вас.

– Для меня? – удивилась Людмила. – Но почему?

– Просто так.

– С-спасибо… – пробормотала она и попятилась.

– Не бойтесь. Я хотел сделать вам что-то приятное, вот и… решил цветы подарить. А вы не берете.

– Но… я…

– Вы хотите меня огорчить?

– Нет, что вы! – испугалась она. – Просто странно…

– Что странно?

– Ну… что вы решили именно мне… По какому поводу?

– Вы мне нравитесь, – выпалил Фарид. – Я… хочу познакомиться поближе.

Авдеева опустила глаза. Он вздумал посмеяться над ней! Как глупо она выглядит…

– Я тороплюсь на работу, – сказала она.

– Ладно, – согласился Фарид. – Можно, я вас провожу?

– Меня? Зачем?! – Людмила пришла в полное замешательство. – Простите… у вас, кажется, есть девушка. Такая черненькая… Вы рискуете с ней поссориться.

– А мы уже поссорились, – весело сказал Фарид.

Она неуверенно пожала плечами и поспешила к выходу. Гордеев последовал за ней.

– Я все-таки провожу вас…

Людмила ускорила шаг. Он шел рядом с ней, с букетом роз.

– Разве вам не надо на работу? – спросила она.

– У меня свободный график.

Они добрались до «Альбиона» в полном молчании. У самого входа Фариду все же удалось вручить ей розы.

– Можно, я встречу вас после рабочего дня?

Она ничего не ответила и скрылась в вестибюле. Фарид шагал по улице, улыбаясь. Людмила Авдеева растрогала его своей простотой. Пожалуй, он сделал правильный выбор…

Юрий наблюдал, как Анна наливает молоко в стаканы. Опять молоко!

– Я буду пить чай, – сказал он.

– Пожалуйста, – пожала она плечами. – Как хочешь.

Она не собиралась подавать ему чай. Взяла свой стакан с молоком и принялась завтракать, разглядывая мужа, который вернулся за полночь. В ее глазах был интерес, на губах – едва заметная улыбка. Казалось, она все знала и о нем с Любочкой, и о выпитой в ресторане водке, и о кровати с периной, и обо всем остальном… Похоже, ее это не волновало.

Юрий невольно вспомнил глаза Любочки, огромные и преданные. Вчерашний вечер «У Петракова» был бурным, и Салахов спохватился около половины второго ночи. Он отвез секретаршу домой. По дороге мстительно думал об Анне – пусть понервничает, подумает, где и с кем ее супруг проводит время. Не только же ей водить его за нос!

Открыв дверь квартиры, он сразу понял, что жена давно спит. Юрий на цыпочках прошел по коридору и заглянул в спальню. В сумраке комнаты было слышно тихое, ровное дыхание Анны. Не очень-то она переживала по поводу отсутствия любимого супруга!

Салахов не захотел ее будить и улегся в кабинете, на кожаном диване. То, что произошло между ним и Любочкой, не давало ему покоя. Баловство спьяну! Обидно, что возни много, а удовольствия никакого…

Под утро ему удалось забыться тяжелым сном. Звонок будильника не произвел на Юрия особого впечатления. Вставать не хотелось. Не хотелось видеть ни Анну, ни, особенно, Любочку. Он вообразил, как та встретит его сегодня, ее отвратительные ужимки… будто она уже имеет на него какие-то права. Тьфу! Хоть не иди в офис.

– Приятные воспоминания?

Голос Анны вывел его из задумчивости. О чем она спрашивает? Во всяком случае, не о том, где он был вчера. Ей все равно… Боже! Как по-дурацки он ведет себя. Он смешон со своими глупыми «изменами».

– О чем ты?

– Мне хочется рябчиков в сметане или… телячьих отбивных с грибным соусом, – лениво улыбнулась Анна. – Не хочешь провести со мной романтический вечер? Где-нибудь за городом?

Юрий чуть не брякнул про дом в Андреевском, но вовремя прикусил язык. Любочку она ему еще простит, а вот частного детектива…

– Что, дорогой? Ты что-то сказал?

– Н-нет…

– Значит, мне послышалось.

Анна прекрасно выглядит! Зато он хорош… опухший после обильных возлияний и душных перин… с мешками под глазами и щетиной. Надо было побриться, прежде чем садиться за стол.

– Ты ничего не ешь? – спросила жена.

– Не хочется. – Он встал. – Пойду собираться.

– Торопишься?

– Как всегда…

Ему не терпелось быстрее уйти, чтобы не видеть Анны, не слышать ее вопросов. Там, в приемной, перед дверями его кабинета, ждет Любочка, с тем особенным настроением, которое бывает у женщин после проведенной с возлюбленным ночи… украденной у целого мира.

Юрий же не чувствовал никакого подъема – наоборот, ему не хотелось видеть секретаршу, с ее рыбьими глазами навыкате и пухлым, ярко накрашенным ртом. Дом и офис стали чужими. Если бы не работа, назначенные встречи… Эх, бросил бы он все к чертовой матери, покатил бы в какую-нибудь загородную корчму, напился бы ледяной водки с блинами со сметаной и икрой! Плюнул бы на всю эту дребедень, на Любочку, ее ожидания, свое собственное болезненное стремление досадить Анне. Водка! Вот что поможет забыться, расслабить хоть на время тугой узел противоречий. Он разрывался между желанием упасть к ногам Анны, просить прощения, молить ее о любви и понимании, – и тяжелой волной бешенства, ослепляющего, зовущего к беспощадной расправе. Взять бы вожжи в руки и отстегать ее как следует, до беспамятства… заставить целовать сапоги…

Юрий опомнился. Какие вожжи? Какие сапоги? Что за странные фантазии из купеческого прошлого? Он не смог бы тронуть Анну и пальцем, стоило ей взглянуть на него своими лукавыми глазами с поволокой… Может, лучше застрелиться? Да, с наслаждением, с радостью сунуть пистолет в рот и нажать на курок! Пусть поплачет, порыдает над его могилой…