Мой ласковый и нежный мент - Мельникова Ирина

– Скотина! – простонала Людмила, все еще стараясь освободиться. – Грязная и подлая скотина!

Жадная рука скользнула между ног, и Надымов расхохотался:

– Нашла, что беречь! Я уж думал, у тебя тут золотом вымощено…

В этот момент Людмиле каким-то чудом удалось вывернуться из-под него, но не тут-то было. Ее мучитель ухватил ее одной рукой за волосы, а другой отвесил сильнейшую затрещину. И тогда, не выдержав, Людмила закричала, вложив в этот крик весь свой гнев и все свое отчаяние…

– Нет, в хате их точно нет! – прошептал Банзай почти на самое ухо Денису. – Видно, в лагерь свой ушли…

– А ты что, знаешь, где их лагерь? – удивился Денис и, приподнявшись на локтях, обвел взглядом двор и домик пасечника. Тихо и мирно было кругом. Никаких тебе подозрительных движений или перемещений, ни шума, ни шороха, ни единой живой души, лишь рыжий кот, сидя на перилах крыльца, усердно намывал гостей.

– А что ж не знать! – почесал дед в затылке. – Это ж тайга, а не город. Я в городе частенько плутаю, а в тайге оно все на виду, чего сам не углядишь, то сороки непременно на хвосте принесут…

– Что ж в отдел не сообщил? Знал ведь, что Надымов который месяц уже в розыске…

– Ага, сообщи вам, – ехидно ухмыльнулся дед, – а вы его опять отпустите… И с кого он или дружки его окаянные с первого шкуру спустят? – Дед поправил повязку на лбу и поднялся на ноги. – Я хоть и старый, а пожить еще хочется…

Денис поднялся следом, заткнул пистолет за пояс и принялся отряхивать колени от старого бурьяна, облепившего брюки. Потом исподлобья посмотрел на Банзая.

– Говоришь, пожить хочется? А что ж тогда за ружье взялся? Или жареный петух в макушку клюнул?

– Петух не петух, – пожал дед плечами, – но шибко я рассердился на Игоря Ярославовича и этого Алика. Он раньше на базе экспедитором работал, и я сам видел, как он голубям головы рукой отрывал. На потеху начальству… И меня по ребрам он отходил, не иначе… До сих пор ни вдохнуть, ни выдохнуть…

Денис вновь посмотрел в сторону дома, надел пеструю камуфляжную кепку на голову.

– Ладно, все понятно! Идешь со мной?

Дед замялся, отвел глаза в сторону.

– Прости, Денис Максимович! Нельзя мне пасеку надолго оставлять! Медведь тут объявился неподалеку… Совсем близко к ульям подходит…

– Ясно, – протянул Денис насмешливо и переспросил: – Медведь, говоришь? Ну-ну!.. – И покачал головой. Потом оглянулся, словно примериваясь, в каком направлении идти дальше, спросил: – По карте показать сумеешь, где лагерь надымовский находится?

– А че показывать, – пожал плечами дед, – иди к Колдуну, там он где-то прячется, а больше сказать не могу, я в те края не ходок…

– Ну что ж, прощай пока. – Барсуков кивнул головой и шагнул на тропу, ведущую от пасеки в глубь тайги. Дед долго смотрел ему вслед, и даже когда милиционер скрылся среди редкого перелеска, все еще стоял у калитки, сморкался, что-то сердито бормотал и огорченно разводил руками…

Тропа была сырой и топкой, и уже через несколько шагов Денис вымок по колено. Он прекрасно понимал, что поступок его безрассуден. С одним пистолетом против автомата и двух обрезов ничего не поделаешь. Единственная надежда на внезапность нападения. Но и на это он тоже не слишком надеялся. Четыре месяца Надымов живет настороже, все его чувства обострены до предела, вряд ли получится захватить его врасплох… Но вместе с тем Денис понимал, что нет у него времени на раздумья, так как каждая секунда промедления грозила Людмиле гибелью. И он представлял, каково ей сейчас в лапах бандитов, озлобленных нападением волка и ее побегом.

Тропа вильнула и ушла в сторону, подтвердив опасения Дениса, что в здравом уме к Колдуну никто не ходит, особенно в это время года, когда перевал не до конца еще избавился от подтаявших зимних запасов и нависает над долиной тяжелой гирляндой грозящих вот-вот рухнуть снежных карнизов…

Теперь он шел без тропы и вымок уже по пояс, так как одну из речушек пришлось форсировать вброд, а она оказалась ко всему прочему еще и глубокой. Огромные россыпи камней, похожие друг на друга как две капли воды, то и дело преграждали путь. Барсуков миновал уже не менее десятка курумов, но количество их не убывало, как и расстояние до перевала, который по-прежнему маячил на горизонте, прикрывшись рваной пеленой облаков.

Денис поднялся на очередной увал и остановился в растерянности: бесконечные поля курумов раскинулись перед ним, и только изредка их серое и унылое однообразие нарушали пробивающиеся между камней чахлые, кривобокие пихты, желто-коричневые заросли кашкары и темно-зеленые – можжевельника…

Он выругался. Чертов Банзай! Струсил и даже не скрывает этого! Но и он тоже хорош! Помчался к перевалу очертя голову, не подумав, что искать хорошо замаскированный лагерь, даже не лагерь, а наверняка палатку или, того хуже, балаган в этой бесконечной мешанине болот, камней и валежника пустая трата времени, сил и нервов… Денис присел на первый попавшийся камень, вытащил из нагрудного кармана куртки пачку сигарет и чертыхнулся с еще большей досадой. Сигареты превратились в мокрое крошево, а курить хотелось с неимоверной силой… Он опять посмотрел в сторону перевала и вздрогнул от неожиданности. В десятке метров от него, опустив низко голову, стоял крупный волк и, казалось, выжидательно смотрел на него.

Денис потянул руку за спину, чтобы достать пистолет. Волк вскинул голову, но с места не сдвинулся, лишь нервно дернул боком и слегка приподнял и опустил шерсть на загривке. Предупредил: не балуй! И Денис понял, что баловать действительно не стоит.

– Ты – Темуджин? – спросил он и осторожно ступил навстречу волку, понимая, что дикий зверь никогда не приблизится к человеку, тем более в дневное время. Обойдет стороной, затаится в укромном месте, но не подойдет, правда, если не имел близких и доброжелательных контактов с человеком. А Денис знал только одного волка, который решился помочь человеку, когда-то спасшего его от верной гибели. – Темуджин! – повторил он уже более уверенно и протянул навстречу руку, но волк отступил ровно на шаг, глянул на Барсукова внимательными желтыми глазами и вдруг, развернувшись, перескочил на следующий камень, потом еще на один и опять остановился, всем своим видом говоря: «Ну что же ты медлишь?»

И Денис понял: волк знает, где хозяйка…

– Сука! Чего орешь! – Надымов зажал Людмиле рот ладонью и, задыхаясь от возбуждения, торопливо зашептал: – Не докричишься, лапушка! Не придет твой драгоценный мент!..

– Придет! – раздалось за спиной Игоря Ярославовича, и дуло пистолета уткнулось ему в затылок. – Вставай, приехали!