Все только хорошее - Стил Даниэла

— Вы полагаете… для обсуждения наших проблем нам лучше встретиться?

Он говорил столь же туманно, как и Бернард, очевидно, боясь какого-то подвоха. Было понятно, что он побаивается полиции. Судя по всему. Скотт продолжал заниматься какими-то темными делишками.

— Не думаю, что в этом есть необходимость. Мой клиент назначил свою цену. За все про все — десять тысяч. Один раз — и сразу за все. Насколько я понимаю, он хочет откупить вашу долю.

Смысл этих слов был понятен всем троим. На том конце линии установилось долгое молчание.

— Мне нужно что-нибудь подписывать? Скотт вел себя крайне осторожно.

— В этом нет нужды.

Совсем недавно Берни думал иначе, но Гроссман сумел переубедить его, однозначно заявив, что в данном случае подпись не будет стоить ровным счетом ничего.

В голосе Чендлера зазвучали алчные нотки.

— А как я их получу?

В другой ситуации Берни бы рассмеялся, услышав такое, но сейчас ему было совсем не смешно. Он хотел как можно быстрее отделаться от этого подонка, прекрасно понимая, что Лиз нельзя нервничать.

— Я буду рад лично встретиться с вами.

— Речь идет, надеюсь, о наличных?

— Разумеется.

Сукин сын. Единственное, что ему нужно, это деньги. На Джейн ему наплевать. В этом Лиз не ошиблась.

— Позвольте мне вручить их завтра.

— Где вы живете?

В телефонном справочнике не был указан их адрес, и это обстоятельство не могло не радовать Берни. Встречаться со Скоттом в своем офисе он тоже не хотел. Местом встречи, по его мнению, должен был стать ресторан, бар или нечто подобное. Вся история начинала смахивать на дешевый фильм. Впрочем, ответ он должен дать в любом случае.

— «Гарри», Онион-стрит, обед. Оттуда до его банка было пять минут ходу. Он отдаст этому типу деньги и тут же пойдет домой, к Лиз.

— Отлично. — Голос Чендлера Скотта теперь звучал так, будто он был самым счастливым человеком на свете. — Тогда до завтра.

Он тут же повесил трубку. Берни посмотрел на Лиз.

— Он клюнул на это.

— Думаешь, ему больше ничего не нужно?

— Пока нет. Ему эта сумма представляется огромной — о чем-то большем он и не мечтал. Как говорит Гроссман, основная проблема состоит в том, что рано или поздно он снова вернется, поэтому мы должны подготовиться к этой встрече. — Выплачивать этому прохвосту ежемесячное жалованье Берни не собирался. — Если нам повезет, то к тому моменту, когда он вновь проголодается, мы уже будем в Нью-Йорке. Найти нас там будет невозможно. В любом случае мы предупредим хозяйку о том, что говорить о нас с посторонними людьми ей не следует. Верно?

Лиз согласно кивнула. Берни был прав. Окажись они в Нью-Йорке, Чендлеру Скотту уже никогда не найти их.

— Чего я не хочу, так это встречаться с ним в магазине. Где-где, а уж там-то он всегда может с легкостью разыскать меня.

— Мне так жаль, что я втянула тебя в историю, милый… Как только я начну зарабатывать, я верну тебе эти деньги.

— Не говори глупости. — Он обнял Лиз. — Завтра с этим делом будет уже покончено.

Она серьезно посмотрела на Берни, вспоминая о той боли, которую причинил ей Чендлер Скотт.

— Ты можешь обещать мне одну вещь?

— Все, что ты хочешь.

Кажется, еще никогда он не любил ее так сильно, как сейчас, когда она сидела рядом с ним, такая беззащитная и такая доверчивая.

— Если со мной что-то произойдет, ты защитишь от него Джейн, хорошо?

Она посмотрела на него своими огромными глазами. Берни нахмурился.

— Не говори таких вещей. — Он чувствовал себя в достаточной степени евреем для того, чтобы быть пусть самую малость, но все-таки суеверным, хотя в этом смысле до матери ему было очень далеко. — Ничего с тобой не случится.

Врач предупредил Берни о том, что женщины перед родами бывают очень мнительны, это порой доходит у них до патологии. Обычно подобные состояния свидетельствуют о близости родов.

— Но ты можешь мне это пообещать? Я не хочу, чтобы он появлялся где-то рядом с нею, понимаешь? Дай слово…

Она возбудилась настолько, что Берни пришлось успокаивать ее и обещать сделать все, от него зависящее, чтобы этого никогда не произошло.

— Я люблю ее как родную, ты ведь знаешь. Можешь на этот счет не беспокоиться.

В эту ночь Лиз мучили кошмары. Нервничал и Берни, когда он шел к «Гарри» на встречу со Скоттом. В кармане его лежал конверт с сотней стодолларовых билетов. Лиз объяснила ему, что он должен найти высокого худощавого человека с золотистыми волосами, и предупредила, что Скотт совершенно не похож ни на жулика, ни на вымогателя.

— С такими людьми плавают на яхтах или знакомят с ними своих сестренок…

— Это ужасно. А что, если я передам конверт не тому человеку? Меня или побьют или — того хуже — лишат конверта с его содержимым…

Берни стоял за стойкой бара «Гарри», изучая взглядом всех входящих и выходящих из него и чувствуя себя чем-то вроде русского шпиона. Чендлера Скотта он узнал мгновенно. Как Лиз и говорила, он был хорош собой и со вкусом одет. На нем был блейзер и серые слаксы. Однако при ближайшем рассмотрении блейзер оказался дешевым и обтрепанным, а туфли так и вовсе изношенными вконец. Его униформа требовала серьезного ремонта. Больше всего Чендлер Скотт походил на старшеклассника-переростка, слоняющегося по злачным местам. Стоило ему войти в бар, как он тут же заказал виски и, взяв стакан дрожащей рукой, принялся настороженно озираться. Берни не сказал ему, как он выглядит, и поэтому имел определенное преимущество. Сам он практически не сомневался в том, что видит перед собой именно Чендлера Скотта. Тот от нечего делать стал болтать с барменом. Рассказал ему, что только-только приехал из Аризоны, а еще через полминуты добавил, что сидел там в тюрьме.

— Что поделаешь, если эти ребята не понимают шуток… Парочка каких-то там чеков, а вон оно чем обернулось… Охо-хо… Как здорово опять оказаться в Калифорнии…

Последняя фраза вновь напомнила Берни о том, что им как можно скорее нужно уезжать в Нью-Йорк. Он решил не тянуть больше время и направился к Чендлеру.

— Господин Скотт?

Он сказал это еле слышно, встав у стойки рядом с ним. Заметно было, что Чендлер очень нервничает. Теперь Берни видел, что у него такие же, как у Джейн, голубые глаза, впрочем, голубоглазой была и Лиз… Лицо у Чендлера было достаточно приятным, но выглядел он куда старше своих двадцати девяти лет. Густые светлые волосы лезли ему в глаза, придавая облику что-то мальчишеское, пусть на вид ему и было далеко за тридцать. Эта бесшабашность и непосредственность располагали к нему людей. Ему доверяли, и он этим пользовался… Эдакий наивный паренек из глубинки. В последнее время, судя по виду Скотта, дела у него шли далеко не блестяще. Настороженный взгляд его голодных глаз говорил об этом яснее ясного.