Все только хорошее - Стил Даниэла

— Хочешь, я побуду с вами еще какое-то время? Я вполне могла бы. Твой папа прекрасно все поймет. Собственно говоря, он сам предложил мне задержаться здесь, я звонила ему вчера вечером. Еще я могла бы забрать детей к нам домой, но, по-моему, это было бы нечестно по отношению к Лиз и к ним самим. — Мать привела Берни в изумление — она оказалась таким славным, способным на тонкое понимание человеком. Куда подевалась женщина, которая донимала его рассказами о том, как миссис Финкелыптейн страдает от мочекаменной болезни, и грозилась, что умрет от сердечного приступа всякий раз, как Берни отправлялся на свидание с девушкой, которая не была еврейкой. Он улыбнулся, вспомнив о Вечере, который они провели в «Береге басков», когда он заявил ей, что женится на католичке по имени Элизабет О'Райли.

— Ты помнишь, мама? — Они оба заулыбались. С тех пор прошло два с половиной года, а кажется, что целая вечность.

— Да. И все надеюсь, что ты когда-нибудь об этом забудешь. — Но теперь воспоминания о том вечере вызывали у него лишь улыбку. — Ну так как, ребятки, хотите, я останусь и помогу вам? — Ему пошел тридцать восьмой год, и он чувствовал себя не ребенком, а столетним стариком.

— Мама, я благодарен тебе за предложение, но мне кажется, для Лиз важно, чтобы наша жизнь как можно меньше отклонялась от привычного русла. Как только в школе кончатся занятия, мы переберемся на взморье, а я стану ездить оттуда на работу и обратно. Собственно говоря, я даже возьму отпуск на шесть недель до середины июля, а если понадобится, смогу его продлить. Пол Берман вошел в мое положение.

— Хорошо. — Она спокойно кивнула головой. — Но если что, я могу вылететь к вам первым же самолетом. Ясно?

— Да, мадам. — Он отдал ей честь, а потом обнял. — А теперь иди, поброди по магазину. И, если у тебя останется время, постарайся подобрать что-нибудь симпатичное для Лиз. Размер у нее стал как у двенадцатилетней девочки. — От Лиз почти ничего не осталось. Раньше она весила сто двадцать фунтов, а теперь всего восемьдесят пять. — И все же новые одежки доставили бы ей радость. У нее не хватает сил, чтобы пойти и что-нибудь купить для себя.

Или для Джейн, хотя он и так очень часто приносил домой коробки с детскими вещами. Джейн покорила сердце заведующего отделом детской одежды, и тот начал передавать подарки для Александра, когда мальчишки еще не было на свете, и продолжал делать это до сих пор. Сейчас внимание, которое к ним проявляли, вызывало у Берни чувство глубокой признательности. Сам он пребывал в невероятной растерянности, и ему казалось, что он не слишком справедливо обходится с детьми. Такое впечатление, будто он ни разу не взглянул на Алекса с тех пор, как ему исполнилось шесть месяцев, и он все время ворчит на Джейн лишь потому, что она всякий раз подворачивается под руку, а ведь он любит ее, и оба они чувствуют себя такими беспомощными. Всем приходится крайне трудно, и Берни пожалел, что они не послушали совета Трейси и не обратились к психоаналитику. В свое время Лиз восприняла эту идею в штыки, а теперь он стал думать, что зря с ней согласился.

На следующий день, когда Руфи пришло время отправляться в аэропорт, настал один из тяжелейших моментов. С утра она заехала к ним домой, чтобы застать Лиз до ухода в школу. Трейси давно уже взяла за правило забирать Джейн с собой, а Берни еще раньше успел уйти на работу. Александр заснул, и Лиз ждала прихода няни. Она открыла дверь и тут же поняла, что привело сюда Руфь. На мгновение обе застыли у порога, глядя в глаза друг другу и не пытаясь притворяться. Потом Лиз подалась вперед и обняла свекровь.

— Спасибо тебе, что пришла…

— Мне захотелось попрощаться, Лиз(. Я буду молиться за тебя.

— Спасибо. — У нее перехватило горло, и она постояла, молча глядя на Руфь полными слез глазами. — Бабушка, присматривайте за ними, когда меня не станет… — проговорила она шепотом. — И за Берни тоже.

— Обязательно, обещаю тебе. А ты береги себя. И делай все, что тебе велят. — Она прижала к себе эти хрупкие плечи и вдруг заметила, что Лиз надела платье, которое она купила ей накануне. — Лиз, мы очень, очень тебя любим…

— Я тоже вас люблю.

Руфь постояла еще чуть-чуть, обнимая невестку, а затем повернулась и пошла прочь. Лиз осталась стоять в дверях, и Руфь подняла руку в знак прощания. Такси тронулось, а Руфь все махала и махала ей рукой, пока Лиз окончательно не скрылась из виду.

Лиз так и не оставила свой класс до самого конца занятий. Ни Берни, ни врач не могли понять, как ей это удалось. Ей приходилось ежедневно принимать снотворное в начале вечера, и Джейн жаловалась на то, что мама теперь все время спит, но, в сущности, девочка сокрушалась о другом, хотя и не могла выразить этого словами. Ведь на самом деле она горевала о том, что мама умирает…

Последний день занятий в школе пришелся на девятое июня. Лиз надела одно из новых платьев, которые Руфь купила ей перед отъездом. Теперь они часто разговаривали друг с другом по телефону, и Руфь развлекала ее забавными рассказами о жителях Скарсдейла.

На этот раз Лиз сказала, что сама отвезет Джейн в школу, и девочка ответила ей радостным взглядом. Мама такая красивая и бодрая, у нее большие глаза, и выглядит она совсем как раньше, только похудела, а завтра они переберутся в Стинсон-Бич. Джейн с нетерпением ждала этого события. А сегодня после окончания уроков состоится праздник, все будут пить молоко и угощаться пирожными и печеньем, и бабушка Руфь помогла ей выбрать розовое платье и черные кожаные туфельки специально для этого случая. И Джейн вприпрыжку побежала к одноклассникам.

Войдя к себе в класс, Лиз тихонько притворила за собой дверь и повернулась лицом к своим ученикам. Все на месте, двадцать один человек, чистенькие сияющие личики, ясные глаза, солнечные улыбки. Лиз ни капли не сомневалась в том, что они любят ее. И с такой же уверенностью знала, что сама их любит. Но сейчас пришло время попрощаться с ними. Она не смогла бы просто взять и расстаться с ними, исчезнуть, ни о чем их не предупредив. Лиз повернулась к доске, нарисовала розовым мелком большущее сердце, и детишки захихикали.

— Поздравляю всех вас с Днем святого Валентина, праздником любящих сердец. — Она чувствовала себя счастливой, и лицо ее светилось от радости. Ей удалось довести до конца очень важное для нее дело. Тем самым она сделала подарок своим ученикам, себе самой и Джейн.

— Сегодня не День святого Валентина! — крикнул Билли Хитчкок. — Сегодня Рождество! — Лиз рассмеялась: вечно он отпускает шуточки.

— Нет. У нас с вами сегодня День святого Валентина. И у меня появился удобный случай сказать вам, как сильно я вас люблю. — Лиз почувствовала комок в горле, но заставила себя справиться с ним. — Пожалуйста, постарайтесь ненадолго утихомириться. Я приготовила по «валентинке» для каждого из вас… а потом мы устроим свой собственный праздник перед тем, как вы отправитесь на общешкольный! — Это сообщение заинтриговало ребят, и в классе воцарился небывалый для последнего дня занятий порядок. Лиз стала вызывать их по очереди к доске. Она вручила каждому по «валентинке», в которой говорилось об их успехах, достижениях и чертах характера, которые ей особенно понравились. Она сумела напомнить всем без исключения о каком-нибудь отлично выполненном поручении, даже если речь шла лишь о том, чтобы подмести школьный двор, и о тех случаях, когда им довелось повеселиться вместе. Она украсила каждую из открыток картинками, наклейками, сделав забавные надписи, которые особенно полюбились ребятам, а те, слегка ошеломленные, возвращались на свое место и тихо сидели, сжимая в руках «валентинку», словно бесценный дар. И впрямь бесценный: Лиз потратила не один месяц и почти все оставшиеся силы, чтобы смастерить их.