Загадай желание - Веденская Татьяна

– Так, девочки, температурку померяем? – спросила медсестричка, залетевшая в палату, где Нонна лежала с двумя пациентками, у которых были схожие проблемы. Нонна поставила градусник под мышку, перевернулась на другой бок и продолжила думать. Ей сказали, что с диабетом сейчас можно жить долгие годы и что переживать не из-за чего, но она все же предпочитала попереживать. Имеет право. Ей плохо, она совсем одна. Ее никто не любит и все бросили. Гадюки.

– Ты телик пойдешь смотреть? – спросила Нонну соседка, медленно поднимаясь с кровати и так же медленно всовывая бледные ступни в мохнатые тапки. В больнице все становились плавными, усталыми и безжизненными, словно сам воздух здесь был отравлен какими-то неизвестными газами без запаха и цвета. Уныние, апатия и усталость, которую невозможно превозмочь. Нонна проследила за уходящей соседкой и вздохнула. Нет, если уж начистоту, то не то чтобы ей все еще было плохо. После всех этих уколов и манипуляций ее состояние пришло в норму, и Нонна чувствовала себя, в общем-то, так же, как и обычно, но… тут почти не кормили, телевизор был один в конце коридора, и по нему показывали столько рекламы, что после часа просмотра создавалось впечатление, что живешь исключительно ради того, чтобы умыться гелем от прыщей, побриться и помазаться специальным «нежным» кремом, а потом бежать за прокладками. И вообще, в телике крутили слишком много рекламы еды – ужасно неприятно, знаете ли, смотреть на рекламу конфет, когда тебе сообщили, что для тебя лично конфеты уже закончились. Баста!

Больница есть больница. Кому тут будет хорошо? Подруги (подруги, называется) куда-то испарились и не появлялись, засранки. Анна не брала трубку, когда Нонна пыталась до нее дозвониться с аппарата в коридоре. А мобильник у нее давно уже «сел».

Нонна вытащила градусник, убедилась, что температура у нее нормальная, и даже немного расстроилась по этому поводу. Все равно – где эти предательницы? Неужели же им всем на нее плевать? Нонна повернулась опять, теперь – лицом к двери, и увидела, как на пороге палаты возникли Женька с Олеськой. Пришли все-таки, изменницы! Глаза Нонны, и без того уже красные от слез, снова наполнились очистительной влагой.

– Девочки! – всхлипнула она.

– Нюся! – воскликнули подруги, а потом огорчились, расселись на стульях и принялись Нонну утешать. Спрашивали, что говорят врачи, как Нюся себя чувствует, хорошо ли с ней обращаются. Нонна прошерстила взглядом их скромные, совсем какие-то не пухлые сумки. Никаких упаковок с едой, никаких баночек с отварной картошечкой или сладкими сливами. Только какой-то жалкий пакет.

– Вот, это тебе, – выпалила Женя, протягивая Нонне пакет с минеральной водой.

«Боржоми» и все? Кто так приходит в больницу?

– Спасибо, – скривилась Нонна.

– Нам сказали, тебе пока никакой еды приносить нельзя. Может, хоть что-то можно? – спросила Олеся.

Нонна в полном бессилии откинулась на подушку. Ничего нельзя – как это так? Может, хоть котлетку?!

– Ты только не волнуйся, мы справимся с чем угодно, слышишь? – сказала Женька и положила ладонь на руку Нонны. Нонна кивнула и вздохнула. Еды не будет, только липкая пресная каша, которую ей приносят эти эскулапы. Ладно, надо так надо.

– Ну, а как у вас дела? Как дела с Ваней? – спросила Нонна, мстительно улыбаясь. Не привезли печеньица, получайте. – Как Померанцев поживает?

– С каким Ваней? – вытаращилась Олеся, а Женька густо покраснела.

– Ни с каким. Все кончено! – выпалила она и принялась искать что-то у себя в сумке. Не печенье, конечно же.

– С каким Ваней у тебя что кончено? – Олеся призвала Женю к ответу, и та под грузом улик созналась, что несколько недель подряд встречалась с Анниным братом.

– То есть нельзя сказать, что мы с ним встречались. Это нельзя так назвать. Для этого вообще нет названия, – запуталась Женя.

– А Анна-то в курсе? – продолжала таращиться на нее в полном изумлении Олеся. – А… а сам-то Ванька чего говорит?

– Он говорит, что у него низкие стандарты, раз он со мной связался, – пробормотала Женя, с горечью вспоминая все ужасные вещи, которые ей наговорил Ванька. Впрочем, когда он был рядом, ей казалось, что за всеми этими словами стоит какой-то другой смысл. Что он просто дразнит ее, что на самом деле он заботится о ней, беспокоится о том, что с ней будет. О, как она ошибалась! Он – просто эгоистичный, глупый маленький мальчик, который сам не ведает, что творит.