Фрагменты речи влюбленного - Барт Ролан

Или иначе: не является ли такой — другом? Человеком, кто может на какой-то момент удалиться, так что его образ не пострадает? «Мы были друзьями и стали друг другу чужими. Но пускай так и будет, и мы не хотим скрывать этого от себя и затушевывать, словно бы мы стыдились этого. Таковы два корабля, у каждого из которых своя цель и свой путь; мы, конечно, можем встретиться и отпраздновать нашу встречу, как делали это некогда, — тогда корабли-друзья стояли бок о бок в одной гавани и под одним солнцем, — так спокойно, что могло показаться, будто они уже у цели и будто у них была одна цель. Но всемогущая сила нашего назначения разогнала нас снова в разные стороны, в разные моря и разные края, и, быть может, мы никогда не свидимся, — а быть может, и свидимся, но уже не узнаем друг друга: разные моря и солнца изменили нас!»

Ницше^[206]

Тело другого

ТЕЛО. Всякая мысль, волнение, заинтересованность, вызываемые во влюбленном субъекте любимым телом.

1. Его тело было разделено: с одной стороны, собственно тело — кожа, глаза — нежное, пылкое, а с другой, голос, отрывистый, сдержанный, с приступами отчужденности, не дававший того, что давало его тело. Или иначе: с одной стороны, мягкое, теплое тело, как раз в меру изнеженное, бархатистое, наигранно неловкое, а с другой, голос — всегда звучный, хорошо поставленный, светский, и т. д.

2. Иногда мне представляется: я принимаюсь подробно исследовать любимое тело (как рассказчик перед спящей Альбертиной). Исследовать подразумевает раскапывать: я копаюсь в теле другого, словно хочу увидеть, что внутри него, словно в противостоящем теле кроется механическая причина моего желания (я похож на ребенка, который разбирает будильник, чтобы узнать, что такое время). Процедура эта производится холодно и изумленно; я спокоен, внимателен, словно перед странным насекомым, которого внезапно перестав бояться. Некоторые части тела особенно подходящий для подобного наблюдения: ресницы, ногти, корни волос — предметы самые частные. Очевидно, что я при этом занимаюсь фетишизацией мертвеца. Это доказывается тем, что стоит исследуемому мною телу выйти из неподвижности, стоит ему что-то сделать, как мое желание меняется; если, например, я вижу, что другой думает, желание мое перестает быть перверсивным, оно вновь становится воображаемым, я возвращаюсь к Образу, к Целому: я снова люблю.

Пруст

(Я хладнокровно разглядывал все лицо, все тело другого: ресницы, ноготь на пальце ноги, тонкие брови и губы, эмаль глаз, какую-то родинку, характерно вытянутые пальцы с сигаретой; я был заворожен — завороженность, в общем-то, не более чем крайняя отстраненность — этой раскрашенной, застекленной, словно фаянсовой статуэткой, в которой мог прочесть, ничего не понимая, причину своего желания.)

Любовное томление

ТОМЛЕНИЕ. Утонченное состояние любовного желания, испытываемое в его отсутствии, вне всякого желания-владеть.

1. Сатир говорит: хочу, чтобы мое желание было удовлетворено немедленно. Если я вяжу спящее лицо, полуоткрытый рот, закинутую руку, я хочу иметь возможность наброситься. Этот Сатир — фигура Немедленного — сама противоположность Томящегося. Томясь, я только жду: «Я не переставал тебя желать». (Желание всюду; но во влюбленном состоянии оно принимает такую специальную форму, как томление.)

2. «а ты скажи же мой друг ответишь ли ты мне наконец я тоскую по тебе я хочу тебя я грежу о тебе за тебя против тебя ответь мне твое имя как разлитый аромат твой цвет вспыхивает среди шипов верни мне мое сердце с молодым вином укрой меня утром я задыхаюсь под этой маской осушенной выровненной кожи ничего не существует кроме желания».

Соллерс^[207]

3. «Лишь тебя увижу, — уж я не в силах вымолвить слово. Но немеет тотчас язык, под кожей быстро легкий жар пробегает, смотрят, ничего не видя, глаза, в ушах же — звон непрерывный. Потом жарким я обливаюсь, дрожью члены все охвачены, зеленее становлюсь травы, и вот-вот как будто с жизнью прощусь я».

Сафо

4. «Душа моя, когда целовал я Агафона, очутилась на Пир губах у меня, будто, несчастная, должна была уйти прочь». В любовном томлении что-то все время уходит; будто вся суть желания — в этом кровотечении. Вот что такое любовная усталость: голод без насыщения, зияющая любовь. Или иначе, все мое «я» тянется, переносится на любимый объект, который занимает его место; томление, по-видимому, и есть этот изнурительный переход от нарциссического либидо к либидо объективированному. (Желание отсутствующего и желание присутствующего: томление накладывает оба желания друг на друга, помещает отсутствие в присутствие. Отсюда противоречивое состояние — «сладостный ожог».)