108 минут, изменившие мир - Первушин Антон Иванович

Сборочный цех Куйбышевского завода № 1 («Прогресс») («Новости космонавтики»)

Мощное строительство начиналось и в другом регионе Советского Союза: поблизости от поселка Плесецк в Архангельской области было решено возвести объект «Ангара» – боевой стартовый комплекс «Р-7» (площадка № 41, «Лесобаза»)[140]. Столь северная площадка не слишком подходила для космических запусков, зато с нее можно было «дотянуться» до гораздо большего количества городов и стратегических объектов США, чем из Тюра-Тама.

Но для того чтобы «семерка» была принята на вооружение, предстояло провести еще целый ряд запусков как классической модификации, так и нового варианта «Р-7А», проектируемого под облегченную боеголовку. А ракета все еще преподносила неприятные сюрпризы.

Двадцать четвертого мая 1958 года начался второй этап летно-конструкторских испытаний. «Р-7» (№ Б1-3) долетела до Камчатки, но на конечном режиме работы второй ступени поломался дренажно-предохранительный клапан бака окислителя. Без наддува кислород пошел в насос с пузырями. Турбонасосный агрегат разрушился. Головная часть снова не отделилась, а недолет составил 45 км. Десятого июля предприняли следующую попытку – из-за отказа двигателя бокового блока «Д» ракету № Б1-4 сняли со старта.

«Семерку» снова пришлось перекомпоновывать и дорабатывать. Контрольные стендовые испытания специальной сборки, состоящей из центрального и одного бокового блока, прошедшие в августе-ноябре 1958 года на стендах Загорска, выявили резонансные колебания в контуре «упругая конструкция – двигательная установка». Для их устранения были усовершенствованы соединения блоков, ликвидирован межбаковый приборный отсек на центральном блоке, введены рулевые камеры повышенной тяги и изменены условия наддува баков.

В декабре начался период так называемых совместных испытаний с использованием серийных ракет и при участии боевых расчетов из Плесецка. Первая «Р-7» стартовала 24 декабря 1958 года, последняя – 27 ноября 1959 года. Испытаниям подверглись шестнадцать ракет, из которых восемь были изготовлены на Куйбышевском заводе[141]. Десять ракет поразили цель с заданной точностью; две превысили дальность из-за отклонений в работе системы управления; одна не долетела до цели 28 км из-за поломки в трубопроводе окислителя центрального блока; одна перелетела цель на 16,8 км из-за неустойчивой работы системы радиоуправления; две прекратили полет из-за отклонений в работе двигательной установки.

Антенно-фидерное устройство станций «Бинокль», «Кама», «Трал» на траекторной площадке ИП-1, развернутоя в 1958 году

В специальной литературе можно встретить утверждение, будто бы 30 июля 1959 года состоялся контрольный запуск «семерки» с термоядерной боеголовкой. И действительно, в этот день стартовала ракета № 041082 Куйбышевского завода, а через 28 минут ее головная часть достигла заданного района на Камчатке. Однако информацию о взрыве опровергают многие очевидцы событий. Кроме того, в 1959 году и до 1 августа 1961 года СССР не осуществлял ядерных испытаний, участвуя в моратории на их проведение вместе с США и Великобританией. «Р-7» никогда не испытывалась с боевой головной частью, оставшись в истории чисто «космической» ракетой…

К концу «совместных» испытаний стало окончательно ясно, что ракета «Р-7» не подходит для нанесения «удара возмездия» по США – она просто не дотянула бы до территории Америки. Куда перспективнее выглядела «Р-7А» (8К74) с головной частью новой конструкции. Испытания этой «семерки» начались 23 декабря 1959 года с запуска ракеты № И1-1. Новая головная часть весила 3 т. Всего было испытано восемь «изделий», из которых семь полностью выполнили свою задачу. Ракету «Р-7А» приняли на вооружение 12 сентября 1960 года.

Поскольку «семерка» могла лететь на гораздо большую дальность, чем позволял камчатский полигон, еще в 1956 году было решено запустить ее по акватории Тихого океана. Для обеспечения этих особых испытаний, названных незамысловато «Акватория», следовало развернуть плавучие измерительные пункты. Задачу оборудования таких ИПов возложили на НИИ-4, общее руководство осуществлял полковник Георгий Александрович Тюлин[142], занимавший должность заместителя начальника этого института.

Корабли Четвертой тихоокеанской гидрографической экспедиции («Новости космонавтики»)

Первые плавучие пункты в СССР сразу создавались как измерительные. Их оборудовали телеметрической аппаратурой «Трал», радиолокационной станцией «Кама» и оптическими приборами ФРС. Для исключения влияния качки антенны и оптические приборы были установлены на стабилизированные платформы.

Сами плавучие пункты были созданы работниками Балтийского судостроительного завода на базе сухогрузов проекта «Донбасс». В итоге появилась Четвертая Тихоокеанская гидрографическая экспедиция (ТОГЭ-4), включавшая корабли «Сибирь», «Сахалин», «Сучан» (позже переименованный в «Спасск») и плавучий пункт связи «Чукотка». Командиром флотилии стал будущий контр-адмирал Юрий Иванович Максюта[143]. Личный состав и командование измерительных комплексов были укомплектованы в основном сотрудниками НИИ-4.

И тут возникли новые сложности. Маршал Митрофан Неделин доложил Никите Хрущеву о готовности комплекса к работе и о вероятных маршрутах перехода кораблей из Ленинграда в Тихий океан. Хрущев, опасавшийся провокаций, запретил переход через Суэцкий канал и вокруг Африки, а потребовал вести корабли Северным морским путем. Следовательно, их нужно было дооборудовать ледовым подкреплением. Георгий Тюлин срочно вылетел в Ленинград, но на верфях ему ничем помочь не смогли. Только после прямого вмешательства Москвы дело сдвинулось.

Антенны телеметрической станции «Трал» («Новости космонавтики»)

6 июня 1959 года на кораблях были подняты флаги судов гидрографической службы ВМФ СССР, а осенью экспедиция уже прибыла в Петропавловск-Камчатский.

Испытание оборудования плавучих ИПов было проведено 18 сентября 1959 года, но в тот раз «Р-7» № И1-1Т была запущена по полигону Кура. Третьего октября экспедиция впервые вышла на просторы Тихого океана и взяла курс на Гавайские острова.

Двадцать второго октября состоялся первый пробный старт «Р-7» в рамках программы «Акватория». Полученные результаты подтвердили работоспособность плавучих ИПов. Теперь с их помощью можно было отслеживать полеты межконтинентальных ракет на полную дальность. Однако поистине «звездный час» маленького флота контр-адмирала Максюты пробил в апреле 1961 года.

Вклад Сергея Павловича Королёва в дело создания космических ракет-носителей и первых спутников высоко оценили в научном мире. Двадцатого июня 1958 года состоялось общее собрание Академии наук СССР, на котором главный конструктор был избран действительным членом (академиком) Отделения технических наук по специальности «механика».

Сбылась давняя мечта – отныне Королёв мог спокойно заниматься космонавтикой. И правительство, и ученые признали, что развитие этой новейшей области человеческой деятельности не менее важно, чем создание грозного оружия, обеспечивающего обороноспособность страны. Следующим этапом для Королёва стала Луна. И здесь он тоже намеревался собрать целый ворох приоритетов.

Формирование конкретных советских планов по освоению Луны началось с письма, которое 28 января 1958 года Сергей Павлович Королёв и директор Института прикладной математики АН СССР академик Мстислав Всеволодович Келдыш направили в Центральный комитет КПСС. В письме были сформулированы два главных пункта лунной программы: во-первых, попадание в видимую поверхность Луны, а во-вторых, облет Луны и фотографирование ее обратной стороны. Программа была одобрена Хрущевым, после чего началось воплощение проекта в реальные разработки.

Мстислав Всеволодович Келдыш и Сергей Павлович Королев

В рамках программы рассматривалось несколько типов лунных станций: «Е-1» («Луна-А») для попадания в Луну с доставкой на ее поверхность вымпела СССР (при скорости прилунения более 3 км/с); «Е-2» («Луна-Б») для облета Луны и фотографирования ее обратной стороны с передачей изображения по радиоканалу на Землю; «Е-3» («Луна-В») для попадания в Луну с фиксацией события яркой вспышкой на поверхности; «Е-4» («Луна-Д») для попадания в Луну с применением термоядерного заряда.

Конструкторам предстояло преодолеть серьезное препятствие – чтобы вывести искусственный объект с околоземной орбиты на трассу к Луне, необходимо поднять его скорость с первой космической до второй. Для выполнения этой задачи двух ступеней «семерки» уже не хватало, требовалась третья разгонная ступень.