Аврора Горелика (сборник) - Аксенов Василий Павлович

Ламия, деточка, шикарный будет ужин!
Давай Кербера быстренько отыщем
И на троих сообразим сначала
Того пузанчика, который в львиной шкуре
Сюда явился.

Славненький пузан!
Он так Геракла мне напоминает!
И Керберу приятно будет лопать
Его печенку…
(С диким свистом чудовища исчезают.)

Что с тобой?

Сходил.

Дай губку приложу. Трусишка жалкий,
Где сердце у тебя?

Оно пропало.
Должно быть, вышло вместе с остальным…

Ты из богов и смертных худший трус!
Увидел бы Геракл тебя в его мундире!

Ну, если ты такой храбрец лихой,
Гераклом будь. Возьми дубину эту
И шкуру льва, коль так отважен ты,
А я твоим носильщиком побуду.
(Меняются одеждой.)

А вдруг Кербер захочет для начала
Отведать мяса жалкого раба?

Товарищ Кербер знает, кого кушать!
(Ищет, где бы спрятаться.)

Геракл, голубчик, здравствуй, наш герой!
Все женщины в Аиде встрепенулись.
Когда узнали, что пришел ты снова.
Богиня, та от радости большой
Лепешек напекла, сварила каши
Горшка два-три, зажарен целый бык.
Есть пироги и пышки. Заходи же!

Благодарю, малышка! Кашу я
Люблю давно уж пылкою любовью,
Но, кроме каши, в мире есть соблазн,
Который…

Не волнуйся, все в порядке!
Тебя, Геракл, не выпустим голодным.
Постелем ложе, запись объявим
Отважных и прелестных доброволок.
Иди же к нам!

Иду! Сейчас иду!
Эй, малый, проходи за мной с поклажей!

Довольно, Ксанфий, дурака валять.
Берись-ка ты опять за саквояжи!
Снимай-ка шкуру!

Как тебе не стыдно?!
Пожалуюсь богам!

Каким богам? Несчастный!
Кто на Олимпе сможет допустить,
Чтоб смертный раб Алкмены сыном звался?

Хороший персонаж! Вот высшие морали!
Уж нам ли их понять?!.. Ну, что ж, давай багаж…
(Меняются одеждой.)

Эй, путник, кто ты?

Я силач Геракл.

Ты, негодяй?! Явился снова, наглый?!
Проклятый хам, обжора, солдафон!
Ты Кербера украл, собаку нашу,
Душил домашнее животное, подлец!
Освободил бандитов, проходимцев,
К моей жене пытавшихся пролезть!
Теперь попался, парень! Псы Кокита
Хотят поговорить с тобой!
(Хлопает в ладоши.)

Стоглавая Ехидна все нутро
Тебе порвет!
(Хлопает в ладоши.)

А в легкие вопьется
Тартесская мурена!
(Хлопает в ладоши.)

Остальное
Со всеми потрохами и в крови
Тифрасские Горгоны растерзают!
(Хлопает в ладоши.)

А вот и мы с Кербером во главе!

Прощай, мой брат, и спрячь кинжал свой жалкий.
Тебя убьют, а я, увы, бессмертен
И на мученья плоти обречен.

В последний миг ответь мне, Дионис,
Жалеешь ли, что бросил ты менад,
Те игры в рощах, радости, утехи
И совершил поступок этот странный,
Придя сюда?

Нисколько не жалею!
Послушай, Ксанфий, ради красоты,
Поэзии во имя я способен
Рассыпаться в куски, принять все муки!

Свидетель Феб Делосский и Дельфийский!
Он непонятен мне, но интересен!
Трусишка бог! Великий Дионис! Прощай!

Было дело под Полтавой,
Так герои говорят.
Лорд Байрóн пошел в дубраву
Кости хрупкие размять.
Вносишь вклад – гудит столица
И улыбается народ.
Электростанция Жар-Птица
Лампы яркие горят!
Сорок тысяч киловатт!
Вдоль и поперек редакций
Графоманит графоман,
Молодая кровь стекает
Из его горючих ран!
(Зловещий танец Хора.)

Мы, ключей прозрачных дети,
Дионису гимн поем!
Смело Поэзию мы
От мрачных врагов защищаем!
Дионис-Дионис!
Наш кудрявый кипарис!
Бог цветов и легких муз!
Наш таинственный арбуз!
О, Плутон неумолимый.
Задержи свой страшный суд!
Диониса, не Геракла,
Видишь ты перед собой!
Дионис-Дионис!
Наш кудрявый кипарис!
Бог цветов и легких муз!
Наш таинственный арбуз!

О Дионис, мой брат, ужель перед собою
Тебя я вижу? Для чего же ты
Надел наряд обжоры, проходимца,
Обидчика? И гвардию мою
Привел в такое, братец, возбужденье?
(Подходит к Дионису, обнимает его.)
Тебе я рад! Пойдем в мои чертоги!
(Чудовищам.)
Все по местам! Продолжим наш дозор
Во имя вечности, а не в угоду нашим
Страстишкам мелким, вкусам и порокам!

Папаша, мы скучаем без работы!

Апорт! На место! Что я говорю?!

Мы ждем клиентов. Что-то зажились
Предатели, лжецы, христопродавцы,
Филистеры, тупые проходимцы,
И мы их ждем, готовы обслужить.
Р-Р-Р-Р-Р!

Я чудовище Эмпуса,
Старец и юнец безусый —
Знают все меня…
Увы…

О, ясная звезда ночных служений,
Иакх, иакх! ударь по струнам,
Приди на луг в ночную пляску нашу
И миртовый венок на чистый лоб надень!

Воспоем же поэзию нашу, а вы прочь из хора
веселых уйдите,
Все, кто этих речей не слыхал, да и в мыслях
остался нечистым!

Слыхал я, что поэт
По имени Федокл
Купил себе набор
Фаянсовых тарелок,
А драматург Медокс из своего окна
Мочился при луне
На пышное растенье.

А я слыхал, что пес поэта одного
Сошелся с кошкою известной поэтессы.

Давайте факелы зажжем
И поспешим на площадь!
Как боги юные, сплетемся в хоровод
Под сводами ликующего лавра!

Прочь из нашего хора, лжецы, собиратели
слухов вонючих,
Провокаторы, вы, для кого ненавистны поэты
свободной природы!

По слухам новеллист
Внушительного вида
Схватил себя за нос
В шестнадцать тридцать дня,
И, носа не найдя,
Он подал заявленье,
Чтоб новый член ему
Был выдан для лица.

А я слыхал вчера – один нахал безродный
Поэмку новую послав по почте девке,
Повесился в углу, штанишки намочив…

Что дрязги, что брехня,
Когда над островами,
Как призраки ночных,
Волшебных кораблей,
Плывут ладьи поэм
И тихо нам сигналят,
И граждане со стен
К ним факелы несут!