Я научилась просто, мудро жить - Ахматова Анна Андреевна

Домашнего религиозного воспитания Ахматова не получила. В семье Горенко, как и во многих интеллигентных семьях предреволюционной поры, отношение к религии было спокойным. Однако младшие дочери Инны Эразмовны, бестужевки и народоволки, подрастая, наперекор семейной традиции, стали проявлять непонятную матери религиозность с некоторым даже налетом экзальтации. Одна из товарок Анны по Киевской гимназии (год 1907) оставила такое важное свидетельство:

* * *

• Смуглый отрок бродил по аллеям,
• У озерных грустил берегов,
• И столетие мы лелеем
• Еле слышный шелест шагов.

• Иглы сосен густо и колко
• Устилают низкие пни…
• Здесь лежала его треуголка
• И растрепанный том Парни.

24 сентября 1911, Царское Село

* * *

• Муж хлестал меня узорчатым,
• Вдвое сложенным ремнем.
• Для тебя в окошке створчатом
• Я всю ночь сижу с огнем.

• Рассветает. И над кузницей
• Подымается дымок.
• Ах, со мной, печальной узницей,
• Ты опять побыть не мог.

• Для тебя я долю хмурую,
• Долю-муку приняла.
• Или любишь белокурую,
• Или рыжая мила?

• Как мне скрыть вас, стоны звонкие!
• В сердце темный душный хмель,
• А лучи ложатся тонкие
• На несмятую постель.

Осень 1911

* * *

• Под навесом темной риги жарко,
• Я смеюсь, а в сердце злобно плачу.
• Старый друг бормочет мне: «Не каркай!
• Мы ль не встретим на пути удачу!»

• Но я другу старому не верю.
• Он смешной, незрячий и убогий,
• Он всю жизнь свою шагами мерил
• Длинные и скучные дороги.

• И звенит, звенит мой голос ломкий,
• Звонкий голос не узнавших счастья:
• «Ах, пусты дорожные котомки,
• А назавтра голод и ненастье!»

24 сентября 1911, Царское Село

ПЕСНЯ ПОСЛЕДНЕЙ ВСТРЕЧИ

• Так беспомощно грудь холодела,
• Но шаги мои были легки.
• Я на правую руку надела
• Перчатку с левой руки.

• Показалось, что много ступеней,
• А я знала – их только три!
• Между кленов шепот осенний
• Попросил: «Со мною умри!

• Я обманут моей унылой,
• Переменчивой, злой судьбой».
• Я ответила: «Милый, милый!
• И я тоже. Умру с тобой…»

• Это песня последней встречи.
• Я взглянула на темный дом.
• Только в спальне горели свечи
• Равнодушно-желтым огнем.

29 сентября 1911, Царское Село

* * *

• Меня покинул в новолунье
• Мой друг любимый. Ну так что ж!
• Шутил: «Канатная плясунья!
• Как ты до мая доживешь?»

• Ему ответила, как брату,
• Я, не ревнуя, не ропща,
• Но не заменят мне утрату
• Четыре новые плаща.

• Пусть страшен путь мой, пусть опасен.
• Еще страшнее путь тоски…
• Как мой китайский зонтик красен,
• Натерты мелом башмачки!

• Оркестр веселое играет,
• И улыбаются уста.
• Но сердце знает, сердце знает,
• Что ложа пятая пуста!

Ноябрь 1911

МУЗЕ

• Муза-сестра заглянула в лицо,
• Взгляд ее ясен и ярок.
• И отняла золотое кольцо,
• Первый весенний подарок.

• Муза! ты видишь, как счастливы все —
• Девушки, женщины, вдовы…
• Лучше погибну на колесе,
• Только не эти оковы.

• Знаю: гадая, и мне обрывать
• Нежный цветок маргаритку.
• Должен на этой земле испытать
• Каждый любовную пытку.

• Жгу до зари на окошке свечу
• И ни о ком не тоскую,
• Но не хочу, не хочу, не хочу
• Знать, как целуют другую.

• Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:
• «Взор твой не ясен, не ярок…»
• Тихо отвечу: «Она отняла
• Божий подарок».

10 ноября 1911, Царское Село

ЛЮБОВЬ

• То змейкой, свернувшись клубком,
• У самого сердца колдует,
• То целые дни голубком
• На белом окошке воркует,

• То в инее ярком блеснет,
• Почудится в дреме левкоя…
• Но верно и тайно ведет
• От радости и от покоя.

• Умеет так сладко рыдать
• В молитве тоскующей скрипки,
• И страшно ее угадать
• В еще незнакомой улыбке.

24 ноября 1911, Царское Село