Я научилась просто, мудро жить - Ахматова Анна Андреевна

* * *

Памяти М.А. Булгакова

• Вот это я тебе, взамен могильных роз,
• Взамен кадильного куренья;
• Ты так сурово жил и до конца донес
• Великолепное презренье.

• Ты пил вино, ты, как никто, шутил
• И в душных стенах задыхался,
• И гостью страшную ты сам к себе впустил
• И с ней наедине остался.

• И нет тебя, и всё вокруг молчит
• О скорбной и высокой жизни,
• Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
• И на твоей безмолвной тризне.

• О, кто подумать мог, что полоумной мне,
• Мне, плакальщице дней не бывших,
• Мне, тлеющей на медленном огне,
• Всех потерявшей, всё забывшей, —
• Придется поминать того, кто, полный сил,
• И светлых замыслов, и воли,
• Как будто бы вчера со мною говорил,
• Скрывая дрожь предсмертной боли.

Март 1940, Фонтанный Дом

СТАНСЫ

• Стрелецкая луна. Замоскворечье. Ночь.
• Как крестный ход идут часы Страстной Недели.
• Я вижу страшный сон. Неужто в самом деле
• Никто, никто, никто не может мне помочь?

• В Кремле не надо жить – Преображенец прав,
• Там зверства древнего еще кишат микробы:
• Бориса дикий страх и всех Иванов злобы,
• И Самозванца спесь – взамен народных прав.

Апрель 1940, Москва

Стихи о стихах Нарбута – продолжение мысленного общения с «мертвым мужем». Это именно он, Гумилев, в одном из писем 1914 года настоятельно советовал жене обратить внимание на Нарбута. Однако получилось так, что с творчеством поэта, рекомендованного ей Николаем Степановичем, Анна Андреевна всерьез познакомилась только в 1940-м, после гибели (Нарбут расстрелян в 1938-м), и вновь поразилась верному и независимому вкусу Гумилева. А кроме того, и Нарбут, и его стихи возвращали Ахматову в киевскую юность, где были и донник, и черниговская луна: село Никольская слободка, в котором Анна и Николай венчались в апреле 1910-го, хотя и стояло неподалеку от Киева, относилось уже к Черниговской губернии. И думается, не случайно посвященные Нарбуту стихи датированы апрелем.

Владимир Нарбут. 1910-е годы

ПРО СТИХИ НАРБУТА

Н. Х<арджиеву>

• Это – выжимки бессонниц,
• Это – свеч кривых нагар,
• Это – сотен белых звонниц
• Первый утренний удар…
• Это – теплый подоконник
• Под черниговской луной,
• Это – пчелы, это – донник,
• Это – пыль, и мрак, и зной.

Апрель 1940, Москва

ИЗ ЦИКЛА «ЮНОСТЬ»

* * *

• Мои молодые руки
• Тот договор подписали
• Среди цветочных киосков
• И граммофонного треска,
• Под взглядом косым и пьяным
• Газовых фонарей.
• И старше была я века
• Ровно на десять лет.

• А на закат наложен
• Был белый траур черемух,
• Что осыпался мелким,
• Душистым, сухим дождем…
• И облака сквозили
• Кровавой цусимской пеной,
• И плавно ландо катили
• Теперешних мертвецов…

• А нам бы тогдашний вечер
• Показался бы маскарадом,
• Показался бы карнавалом,
• Феерией grand-gala^[41]…

• От дома того – ни щепки,
• Та вырублена аллея,
• Давно опочили в музее
• Те шляпы и башмачки.
• Кто знает, как пусто небо
• На месте упавшей башни,
• Кто знает, как тихо в доме,
• Куда не вернулся сын.

• Ты неотступен, как совесть,
• Как воздух, всегда со мною,
• Зачем же зовешь к ответу?
• Свидетелей знаю твоих:
• То Павловского вокзала
• Раскаленный музыкой купол
• И водопад белогривый
• У Баболовского дворца.

3 мая 1940 – 29 сентября 1940

* * *

• В лесу голосуют деревья.

Н. З<аболоцкий>

• И вот, наперекор тому,
• Что смерть глядит в глаза, —
• Опять, по слову твоему,
• Я голосую за:
• То, чтоб дверью стала дверь,
• Замок опять замком,
• Чтоб сердцем стал угрюмый зверь
• В груди… А дело в том,
• Что суждено нам всем узнать,
• Что значит третий год не спать,
• Что значит утром узнавать
• О тех, кто в ночь погиб.

20 мая 1940