Становой хребет - Сергеев Юрий Васильевич

— Не выйдет так не выйдет. Понравилась она мне. Познакомь.

После собрания, начались танцы под духовой оркестр.

Тоня о чём-то говорила с Бакшаевым, когда к ней подошли двое ребят.

— Тоня, вот мой товарищ… Быков Егор. Он хочет с тобой познакомиться. Парень хваткий, работает вольным старателем на разведке россыпей, — зачастил Коркунов.

Тоне вдруг показалось, что она знает этого парня давным-давно…

Волнистый, с лёгкой кучерявинкой чуб был аккуратно зачёсан назад, открывая просторный лоб с вертикальной складкой в переносье. Сквозь загар пробивался здоровый румянец, костюм тесно облегал широченные плечи.

— Что ж, товарищ, — проговорила она и почуяла непонятную растерянность перед этим человеком, — рада была познакомиться. Иди, пляши, вон девушки заждались.

— Благодарствую. Я не умею.

— Я тоже, — вдруг улыбнулась она, — не умею, и всё. Даже неудобно иной раз.

— Тогда давай пройдёмся, — рискнул Егор.

— Да? Только без этих самых… я не терплю приставаний.

— Хорошо, — просто согласился Егор и зверски глянул на Коркунова, пытавшегося влезть в разговор.

Колька понял и, с открытым ртом, шарахнулся в сторону. Недоумённо выставился на уходящую в темень пару. Чтобы Тонька да пошла с кем-то? Этого он не помнил.

Плыл по небу месяц, а рядом с Егором плыла холодная и недоступная девушка. Тоня была задумчива, зябко потирала ладошки.

Они миновали прииск, забрались на гору, где недавно была установлена радиовышка. Егор скинул с плеч куртку, положил её на пружинящий мох и уверенно проговорил:

— Давай посидим, Тоня. Вид уж больно разительный отсель, нет охоты уходить.

Она насторожилась, напряглась, хотела было воспротивиться, но, неожиданно для себя, смирилась, села и устало вздохнула, вытянув перед собой набитые за день ноги.

— Набегалась нынче, страсть! А вид и впрямь ничего. Как у нас на Лене, взором не охватишь.

Егор примостился рядом, взял её дрогнувшую руку и осторожно погладил.

— Бедная ты моя, видать, не сладко тащить мужицкую долю. А говорила ты сильно на собрании, я аж подпрыгивал на скамье.

— Лишь бы не попусту. Много ещё надо бороться с пережитками. Ох много-о. Хребтина уже трещит. Не надорвать бы иё…

Егор, упреждённый Коркуновым, не решался её обнять, хотя и подмывало невозможно как. Терпел. Сидели долго, месяц уже влез на зенит, а им не хотелось вставать.

— Ну, пошли, — дёрнулась она. — мне завтра с рассветом на службу.

Егор положил тяжёлую руку на её плечо.

— Погоди. Мне хорошо с тобой, — и прижался губами к её сжатым губам.

Тоня сильным рывком хотела освободиться, но почувствовала свою беспомощность и затихла. Закрыла глаза… Когда перевела дух, снуло проговорила:

— Что ты делаешь? Не дай Бог, кто увидит. Я не разрешала тебе так поступать со мной. Ведь, обещал же…

— Приворожила ты меня, Тонюша, вот, как увидел на сцене, и башка напрочь. Нравишься ты мне.

— Опомнись! Я многим нравлюсь, так что же, со всеми целоваться? — И опять горячие мужские губы смирили её сбивчивые слова

Она всё ещё силилась оттолкнуть Егора, выгибала спину, отбрасывала его руки, расстегнувшие кожанку. И… неожиданно перестала сопротивляться. Обняла Быкова за шею, придушенно всхлипнув. Уже в горячечном, мутном забытье сама целовала его лицо…

В ошалелых зрачках Тони осуждающе качал головой жёлтый месяц, и волна стыда взметнула её, стремительно вскочила и, будто нехотя, как сражённая наповал пулей, упала поперёк его груди в отчаянном рыде. Молотила кулаками по земле, запоздало каялась в страшном смятении:

— На кой дьявол я пошла с тобой! Громила девок за распутство, а сама — такая же…

Егор обнял её, успокаивая, гладил омытое слезами лицо. Встревожено перемигивались мерклые звёзды, Тоня отрешённо глядела на них.

Переполнена до краев её душа утешением и покоем. Она и не подозревала в себе таившейся до этой ночи буйной страстности, вдруг, смявшей все её страхи. Едва внятно прошептала:

— Что же мне теперь делать, дурак ты эдакий, а, как я теперь людям в глаза гляну… не шалава ли?

— Тоня, я ить не со злым умыслом. Давай поженимся. Кроме тебя, мне никто не нужен.

— А может, и впрямь? Может, ты и не дурень, что так сразу меня укротил? Может, я ждала этого… поженимся… А, может, и вправду обжениться…

— Вот и ладно, — Егор опять её поцеловал, — вот и хорошо. Я тебя буду любить, никому не отдам! Вот счастье-то подвалило, такая ты… хорошая.