Осужден пожизненно - Кларк Маркус

– Ну, арестант, – сказал он Доузу, – делай свое дело.

Руфус Доуз перевел взгляд с трех окружающих его суровых людей на белую спину Керкленда, и лицо его залила краска. До сих пор от него еще ни разу не требовали, чтобы он порол арестантов, хотя самого его секли довольно часто.

– Неужели вы хотите, чтобы я высек его, сэр? – спросил он коменданта.

– Берите плетку, сэр! – скомандовал удивленный Берджес. – Что это еще за разговоры?

Руфус Доуз поднял тяжелую плеть и пропустил сквозь пальцы ее узловатые ремешки.

– Давай, Доуз, – прошептал Керкленд, не поворачивая головы. – Не все ли равно, ты или другой.

– Что он там мелет? – спросил Берджес.

– Просит бить полегче, сэр, – поторопился солгать Троук. – Все они просят.

– Ах, полегче? Ну, мы за этим присмотрим. Давай действуй, парень, и гляди в оба, а то я тебя привяжу и дам тебе тоже пятьдесят, это уж верней верного.

– Начинай, Доуз, – повторил Керкленд. – Я на тебя не в обиде.

Руфус Доуз взмахнул плетью, покрутил ее над головой и нанес удар по нежной белой коже.

– Р-раз! – крикнул Троук.

На белой коже сразу появились шесть красных полос. Керкленд подавил крик. Ему показалось, что он разрублен пополам.

Руфус Доуз пропустил узловатые пальцы между спутавшимися ремешками и ударил снова. На этот раз удар подействовал сильнее, и кровь каплями проступила на коже.

Мальчик не издал ни звука, но Макливен увидел, что его пальцы крепко уцепились за стойку и мускулы рук задрожали.

– Два!

– Вот так-то лучше, – проворчал Берджес. Третий удар прозвучал так, как будто били по куску сырого мяса, и красное стало багровым.

– О боже! – слабо простонал Керкленд и закусил губу.

Порка продолжалась в молчании, пока не было нанесено десять ударов, и тогда Керкленд издал вопль, похожий на ржанье раненой лошади.

– О! Капитан Берджес… Доуз! Мистер Троук! О боже мой… Пощадите! Ой, ой, ой! Доктор! Мистер Норт! Ой! Ой!

– Десять! – провозгласил Троук, бесстрастно продолжая счет, пока не дошел до двадцати.

Спина юноши, вздувшись бугром, теперь походила на спелый персик, который своенравный ребенок расковырял булавкой. Отвернувшись от кровавого зрелища, Доуз дважды пропустил ремешки между пальцев. Они уже начинали слипаться.

– Давай! – кивнул ему Берджес. И Троук снова крикнул:

– Раз!

Разбуженный утренними лучами, струившимися из окна, мистер Норт открыл налитые кровью глаза, потер лоб дрожащей рукой и, вдруг очнувшись и вспомнив об обещанной им помощи, вскочил с постели. На деревянном туалетном столике он увидел пустую бутылку из-под бренди и сразу понял, что с ним произошло. Трясущимися руками он плеснул воды на свою раскалывающуюся от боли голову и разгладил смятую одежду. Ночная попойка возымела обычные последствия. Мозг его горел, руки были горячие и сухие, язык прилипал к небу. Он содрогнулся, увидев в зеркальце свое бледное лицо и красные глаза, и торопливо проверил дверь. У него, очевидно, хватило соображения с вечера запереть ее, и его состояния никто не заметил. Прокравшись в гостиную, он посмотрел на часы: они показывали половину седьмого. Порка была назначена на половину шестого. Если какой-нибудь случай не задержал ее, он, безусловно, опоздал. Мучимый тревогой и угрызениями совести, он торопливо прошел мимо комнаты, где спал Микин, и отправился в тюрьму. Когда он вошел во двор, Троук крикнул: «Десять!» Керкленд только что получил свой пятидесятый удар.

– Остановитесь! – крикнул Норт. – Капитан Берджес, я прошу вас прекратить порку.

– Вы опоздали, мистер Норт, – ответил Берджес. – Наказание уже почти окончено.

– Давай! – снова крикнул Троук; и во время следующих шести ударов Норт стоял рядом, грызя ногти и скрежеща зубами.

Керкленд уже перестал кричать и только стонал. Его спина походила на кровавую губку, и в перерывах между ударами распухшее тело вздрагивало, дергалось, как у только что забитого вола. Вдруг Макливен увидел, что голова арестанта упала на плечо.

– Развяжите его! Развяжите! – крикнул он, и Троук послушно ослабил ремни.

– Плесните на него водой! – приказал Берджес – Он притворяется.

Ведро воды заставило Керкленда открыть глаза.

– Так я думал, – сказал Берджес. – Привяжите его опять.

– Не смейте! Ведь вы же христиане! – вскричал Норт.

И тут у него неожиданно оказался союзник. Руфус Доуз отбросил плеть, с которой капала кровь.