Последний тайник - Гамбоа Фернандо

— Я с тобой согласна, — сказала Касси, — но, к сожалению, мне не приходит в голову ни одного разумного объяснения, почему этот чертов сенот не обозначен на карте.

— А если он попросту высох? — предположил профессор, по лицу которого было видно, что разговор о повстанцах вызвал у него серьезную озабоченность. — Ты же сама сказала, что сенот — это своего рода колодец. А колодцы иногда высыхают или засоряются.

Кассандра, протестуя, покачала головой:

— Нет, профессор. Хотя сеноты являются источниками питьевой воды, как и обычные колодцы, они очень сильно от них отличаются и вряд ли могут высохнуть. Они появляются в силу того, что вода из больших подземных родников, пытаясь найти себе путь под землей, вымывает в известняковой породе целые пещеры, и, когда свод какой-нибудь из этих пещер подходит слишком близко к поверхности, он обваливается, образуя сенот. Эти колодцы бывают иногда такими большими, что в них могут уйти по самую крышу даже целые жилые дома. — Кассандра устало провела ладонями по своему лицу. — В общем, сенот едва ли может высохнуть, а тем более засориться.

Мы, похоже, столкнулись с неразрешимой загадкой. Где-то поблизости от нас должен был находиться большой подземный водоем, но его почему-то не обозначили на карте.

— У меня есть только одно объяснение, — сказал я. — Вероятно, этот сенот был преднамеренно «закрыт».

— Нет! Это невозможно, — решительно возразила Касси. — Для древних майя сеноты были входом в потусторонний мир, и вокруг них вращалась значительная часть их космогонии и религиозной жизни. Они никогда не стали 6ы «закупоривать» сенот, даже если бы он находился в завоеванном ими вражеском городе. Майя поклонялись сенотам и всегда защищали их, при-чем любой ценой.

— А я не говорю, что они «закупорили» сенот, — я имел в виду, что они «закрыли» его… от посторонних глаз. И может быть, как раз для того, чтобы защитить свою святыню.

— Я тебя не понимаю.

— В этом городе полно храмов, которые, как ты не раз объясняла мне, в одних случаях возводились в качестве гробниц правителей, а в других — как места поклонения тому или иному богу…

— Ну и что?

— Сейчас я все объясню, но сначала ответь мне на один вопрос. Тебе случайно не попадались сведения о том, что один из этих храмов посвящен богу… как его там… в общем, богу подземного царства?

— Богу смерти и владыке мира мертвых, которого звали Ах-Пуч, — поправила меня Кассандра. — Да, конечно, один из храмов посвящен именно ему. И этот храм — прямо перед нами. — Кассандра показала рукой на вершину «пирамиды на холме». Кстати, в прочитанных мною иероглифических надписях он называется Храмом сенота.

Вертевшаяся в моей голове безумная мысль при этих словах Кассандры показалась мне не такой уж и безумной.

— А не должен ли сенот находиться неподалеку от посвященного ему храма? — спросил я.

Кассанда обвела рукой простиравшееся вокруг нас пространство:

— Может, и должен, но только его здесь нет.

— А может, он есть, причем очень близко, но только его не видно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что сенот, который мы ищем, находится прямо здесь, — ответил я, уже не сомневаясь в том, что мне удалось разгадать мучившую нас загадку. — В самом почитаемом и самом защищенном из всех мест, которые тамплиеры могли избрать для хранения своих несметных сокровищ. — Показав пальцем на каменную громадину, которая, казалось, слушала наш разговор, я добавил: — Внутри этой пирамиды.

39

— Идите скорее сюда! — крикнула Кассандра. — Мне кажется, я что-то нашла!

Я поспешно пересек несколько погруженных в полумрак небольших помещений святилища, которое было расположено на вершине «пирамиды на холме» и в котором мы все трое сейчас находились, и увидел, как Касси освещает своим фонариком участок выложенного каменными плитами пола. Присев на корточки рядом с ней, я подождал, когда подойдет профессор.

— Что случилось? — спросил Кастильо, шумно сопя после быстрой ходьбы.

— Посмотрите вот на это! — сказала Кассандра, показывая на слегка потертую каменную плиту, в центре которой виднелось какое-то вырезанное изображение.

— А что это? — поинтересовался я, вглядываясь в запутанное переплетение линий.

— Изображение Ах-Пуча.

— Ах-Пуча? Это бог смерти?

— Он самый.

— Ну и что тут удивительного? — спросил профессор. — Мы ведь как раз находимся на пирамиде, которая ему посвящена. Так что я лично не вижу ничего особенного в этом изображении…