Осужден пожизненно - Кларк Маркус

Выскочив на палубу, молодой лейтенант мгновенно понял по расстановке часовых, что его товарищи проявили большую осмотрительность, нежели он, и смогли обеспечить безопасность корабля. Кто это сделал – выяснять не было времени. Не успел он добежать до люка, как столкнулся с Габбетом, поднимавшимся по трапу. Неожиданно встретив противника, да к тому же так близко, Верзила не смог развернуться, чтобы нанести удар. Крепко выругавшись, он стиснул Фрера своими ручищами, и они оба скатились по трапу. Стража на шканцах не решилась стрелять по этому сплетению тел, катавшихся по палубе. Какое-то мгновение драгоценная жизнь лейтенанта висела на волоске.

Забрызганный кровью своего несчастного дружка, Лентяй уже ступил на трап, но в эту секунду кто-то ударом приклада выбил из его рук саблю и грубо оттащил его назад. Упав на палубу, он увидел, как из толпы арестантов выскочил Ворон, еще минуту назад отбивавшийся от солдата, и как он, встав у трапа, поднял руки, словно защищаясь от удара. Внезапно все стихло: арестантов, прижатых к переборке, охватило (какое-то оцепенение. Наступившая тишина ввергла в недоумение обитателей тюрьмы.

Однако такое состояние продолжалось недолго. Двое солдат, из тех, что вместе с Пайном остановили лавину арестантов, быстро подняли засов опускной двери, о которой говорилось в предыдущих главах, и трое солдат по сигналу Викерса выкатили заряженную гаубицу из ее мрачного укрытия, находившегося рядом с тем местом, где был проход между нарами, и, подняв смертоносное жерло на уровень отверстия в тюремной переборке, были готовы дать залп.

– Сдавайтесь! – крикнул Викерс, – в голосе его следов не осталось от пресловутой гуманности. – Сдавайтесь и называйте вожаков, иначе я вас всех разнесу на куски!

Голос его не дрогнул. Хотя он стоял вместе с Пайном у самого жерла пушки, мятежники поняли – а перед лицом неизбежной опасности соображение работает быстро даже у самых тупых людей, – что, если они хоть на миг заколеблются, он свое слово сдержит.

Снова наступила томительная тишина, нарушаемая какой-то возней в тюрьме, словно к борту внезапно бросился крысиный выводок, застигнутый в бочке с мукой. То было шарканье ног арестантов, которые кинулись к своим нарам, стремясь уйти от угрожавшего им залпа картечи. Для двадцати отчаявшихся людей, дрожащих от страха перед жерлом гаубицы, это было убедительнее всяких слов. Все рухнуло – товарищи отказались их поддержать. Положение было отчаянным. Из длинного темного туннеля, откуда выкатили гаубицу, доносился приглушенный рокот, который иногда слышишь в морской раковине. Отверстие туннеля напоминало окно, за которым царила темнота. По обе стороны этого жуткого окна, прижатые друг к другу, стояли Пайн, Викерс и стражники. Перед ними лежал труп несчастного юнца, которого Сара Пэрфой довела до гибели. Рядом с ними, притиснутые к этой окровавленной растерзанной массе и отшатываясь от нее, замерли в ужасе двадцать озлобленных мятежников. Позади них из темноты в стороне от света из открытого люка жерло гаубицы угрожало смертью и разрушением; а за гаубицей угрюмо поблескивал ряд мушкетных стволов, освещенных фитилем, который держал верный слуга Викерса.

Люди, попавшие в ловушку, устремили взоры наверх, но там, у люка, уже выстроился караул, и некоторые члены экипажа с бравадой, свойственной морякам, поглядывали вниз на арестантов. Выхода не было.

– Даю вам минуту! – крикнул Викерс, зная, что и секунды было бы достаточно. – Одну минуту на размышление, или…

– Сдавайтесь, дружки, бога ради! – послышался голос какого-то несчастного из тюрьмы. – Неужто вы хотите нас всех погубить?

Джемми Ветч, благодаря странному свойству нервных натур, понял, что товарищи ждут, чтобы он выступил как парламентер и крикнул:

– Мы сдаемся! Нечего ждать, пока нам вышибут мозги!

Подняв руки вверх, повинуясь указанию Викерса, он первым двинулся к арестантской.

– Принесите кандалы! – скомандовал Викерс, стараясь скорее покончить с неприятной ситуацией. И не успел последний бунтовщик пройти мимо все еще горящего фитиля гаубицы, как стук молотков возвестил о том, что Ворона заковывали в цепи, которые были сняты с его стройных ног месяц назад, когда корабль проходил Бискайский залив.

Через минуту опускная дверь закрылась, гаубицу с грохотом откатили обратно к креплениям, и тюрьма снова вздохнула.

Тем временем почти столь же волнующая сцена разыгралась на верхней палубе. Габбет, в порыве слепого бешенства, которому подвержены грубые от природы люди, и разъяренный провалом всей затеи, схватил за горло Фрера, решив свести счеты хотя, бы с одним из своих врагов. Но, несмотря на свое упорство и преимущество в весе и силе, он нашел в молодом лейтенанте более опасного противника, чем ожидал.