Александр Великий или Книга о Боге - Дрюон Морис

Горе Александра перешло все человеческие границы. На целях три дня он закрылся в комнате с мертвым, распростершись на полу рядом с ним, не принимая пищи, без сна, не переставая стенать, и когда пришлось вынести тело, которое начало разлагаться, вопли царя были так ужасны, как будто он лишился рассудка.

Ни один человек в мире не был оплакан своим другом, ни одна женщина своим возлюбленным, ни один брат своим братом так, как Гефестион Александром. Лик царя был нечист из-за отросшей бороды и слез, одежда разорвана, волосы он обрезал себе ножом; он сам вел под узцы лошадей, везших останки Гефестиона; поскольку их гривы и хвосты были обрезаны согласно обычаю, он приказал остричь также всех лошадей и мулов армии; он запретил всякую музыку в городе, приказал снести зубцы стен, погасить огни в храмах, как это делают, когда скончается царь, и приговорил врача Главка к распятию. Две гробницы должны были быть воздвигнуты Гефестиону: одна в Вавилоне, чтобы принять его тело, другая в Александрии Египетской, чтобы стать убежищем для духа его двойника. Александр послал также гонца к оракулу Сивы, чтобы узнать, следовало ли воздавать Гефестиону божественные почести и должна ли память о нем стать предметом нового культа.

Траур продлился три месяца; Александр был еще весь во власти своего горя, когда в начале зимы он снова направился в Вавилонию. По дороге ему указали на некое племя, которое отказывалось платить подати; он приказал вырезать все племя, заметив, что это была жертва, приносимая памяти Гефестиона.

Приближаясь к Вавилону, он узнал, что там находились послы всех еще не покоренных им народов, которые, проведав о приготовлениях к большому походу на запад, спешили передать ему свои мирные послания. Эфиопы (черные люди, живущие в самом сердце Африки), карфагеняне, иберы, этруски, сицилийцы, римляне и даже галлы – все народности мира выслали в дорогу своих представителей, чтобы узнать намерения завоевателя, снискать его расположение и засвидетельствовать ему свою внезапную дружбу, порожденную страхом. Уже только слухи о его замыслах не давали им жить спокойно. Ибо народы никогда не поспевают за судьбой; слава скрывает от них то, что могли бы открыть светила; если незнание или самонадеянность толкают их к собственной погибели в начале пути повелителя, то страх ослепляет их и внушает им позорную осторожность тогда, когда этот повелитель уже близок к своему концу, и их устрашает только тень того, чем он был.

Александр вошел в город как триумфатор, чтобы показать послам отдаленных народов, какой им сужден властелин. Он принял их с большой пышностью. В течение всей весны он продолжал заниматься приготовлениями к походу вокруг Африки, внося изменения в устройство войск, снаряжая новобранцев, собирая новый флот и самолично проверяя, как идет работа на персидских верфях. В тот же период началось строительство необычайного памятника Гефестиону; он был задуман так, чтобы превзойти гробницу Мавсола размерами и великолепием. Из пяти этажей этой гробницы первый должен был покоиться на огромных пилястрах, второй на двухстах сорока рострах – носах кораблей, изваянных из камня и покрытых золотыми пластинами, третий предполагалось украсить золотыми львами, четвертый кентаврами, пятый быками, чередующимися с панцирями; на самом же верху хотели поставить полые статуи, изображающие сирен, в которых могли бы поместиться певцы гимнов.

Смерть Гефестиона позволила Роксане вернуть себе власть над Александром. Она так хорошо изображала горе, как будто потеряла самого дорогого родственника; так старательно разделяла отчаяние своего супруга, мешала свои слезы с его слезами, выслушивала признания и воспоминания, даже заявляла о божественности умершего, поскольку он был всегда и продолжал быть избранным двойником Александра, что царь заметно сблизился с нею. Ведя с Александром беседы о Гефестионе, она завладела временем, еще недавно принадлежавшим тому. Таким образом, она затмила в глазах царя не только Барсину, но и Статиру и Дрипетис – его новых персидских жен. И именно она оказалась беременной спустя несколько недель.

Тогда же из Греции прибыл Кассандр, старший сын Антипатра. Отец, собравший для Александра свежее войско, послал сына вперед, чтобы тот защитил его перед царем от обвинений их врагов. В самом деле, Антипатру стало известно, что несколько посланных Олимпиадой знатных македонян находились в Вавилоне для того, чтобы погубить его с сыновьями.