Любовь и Рим - Бекитт Лора

Решающее сражение произошло на второй день после календ септембрия 725 года от основания Рима (2 сентября 31 года до н. э.) при Акции, мысе в Амбракийском заливе. Марк Антоний был побежден и бежал обратно в Египет, вслед за Клеопатрой: большая часть его войска перешла на сторону Октавиана, у ног которого лежали некогда подвластные Антонию восточные провинции.

Вскоре Октавиан был вынужден вернуться в Италию, поскольку там начался мятеж давно не получавших платы легионеров, и отбыл на Восток лишь в 726 году (30 год до н. э.) Он возвратился сначала на Самос, потом в Малую Азию, затем направился в Сирию, после чего намеревался появиться в Египте для решающей схватки со своим бывшим союзником и своевольной египетской царицей.

…Полуденный солнечный свет ложился на дорогу сплошным золотым полотном, а застывшие по обеим сторонам горы казались совершенно безжизненными, они походили на развалины чьей-то гигантской гробницы. Далее простирались пригорные участки Сирии, где твердый каменный грунт сливался в огромные ровные площадки, кое-где состоящие из покрытых неглубокими оврагами обширных волнистых перекатов. И всюду — тяжелое слепящее солнце, запах раскаленных скал и отраженный свет, знойный туман и белая пыль.

Шальные порывы сухого ветра разметали гривы лошадей, и не было слышно никаких звуков, кроме ровного стука копыт, да позвякиванья подвесок и блях из луженой бронзы на лошадиных сбруях — привычной музыки похода. Небольшой отряд выехал в разведку около получаса назад, и нужно было спешить, чтобы вернуться, пока не наступит необъятная черная ночь, — расстояния в этих пустынных областях казались несоизмеримыми с теми, к каким привыкли живущие в городах люди.

Впрочем, что расстояния! Элиар усмехнулся и натянул поводья, чтобы придержать лошадь. Оглянувшись, он отдал приказ разделиться на два отряда — второму надлежало ехать по другой дороге.

Расстояния… Зачастую он не помнил стран, по которым проходила армия, не говоря уже о городах и лицах людей, он жил ощущением величайшей силы, мощи той массы, которая не знала препятствий, к которой он принадлежал и которая увлекала его за собой. Мелкая известковая пыль, поднимаемая тысячами ног, смешиваясь с потом, оседала на лицах, превращаясь в некую маску, что делало их похожими друг на друга. Впрочем, не только это… Многие другие чувства и впечатления словно бы изгладились, истлели — стоило коснуться их мыслью, как они рассыпались в прах. Живым, реальным было только одно — бесконечная дорога и война.

В 721 году от основания Рима (35 год до н. э.) Элиар был назначен помощником декуриона, а к 725 году дослужился до командира турмы, отряда из тридцати человек. В те времена подобные должности получали сравнительно молодые люди, и хотя Элиару, как человеку не латинского происхождения, было трудно продвинуться дальше, даже такое положение давало ряд преимуществ: более высокое жалованье, отдельную палатку, большую свободу действий внутри лагеря.

Элиару исполнилось тридцать шесть лет, последние из коих он провел в военных походах, не имея понятия о том, что происходит в Риме, как живут Тарсия и мальчики. Пока армия находилась в Италии, он время от времени присылал ей короткие сообщения о том, что жив, и деньги, но потом это стало невозможным. А теперь он и вовсе не знал, когда попадет домой. Да и был ли у него отныне другой дом, кроме походной палатки?

В 724 году от основания Рима (32 год до н. э.) он в числе других легионеров присягнул на верность Октавиану. Многие говорили, что война не продлится долго, но Элиар в это не верил. Как мрачно пошутил один солдат: «Кто сказал, что Марс может напиться крови? Ведь для него кровь все равно что для нас — вода».

В конце концов никто особо и не ждал конца войны, война была их жизнью. Ждали другого — денег и наград. Перед началом похода против Антония и Клеопатры Октавиан обещал каждому легионеру по двадцать тысяч сестерциев сверх ежегодного жалованья в две тысячи. Элиар помнил, как во время выступления Октавиана перед войском один из легионеров спросил другого: «Где же он возьмет столько денег?» На что тот ответил: «Как где? В Египте! Там навалом золота. Говорят, даже дворцы золотые». В это Элиар тоже не слишком поверил. В мире может быть много несчастья и бедности, но собранные в одном месте несметные богатства — вряд ли. И все-таки он надеялся получить обещанную награду, иначе проделанный путь не имел бы смысла. Тогда Тарсия и мальчики смогли бы найти жилье получше, и Карион продолжал бы учиться… Он повторял себе это как нечто заученное, между тем как время постепенно стирало из памяти образы прошлого, памяти зрительной и — что страшнее — сердечной. К тому же здесь, вдали, он не чувствовал такой сильной ответственности за них…