Мир без конца - Фоллетт Кен

— Обычное дело, — развел руками Ролло. — Все, что армия не может забрать, нужно спалить, чтоб врагу не досталось.

Приближаясь к Кану, прошли мимо обгоревших кораблей, вероятно, подожженных с той же целью.

— Никто не знает планов короля, — продолжал капитан. — Он может двинуться на юг, на Париж, а может свернуть на юго-восток к Кале в надежде встретиться с фламандскими союзниками. Идите следом. Просто следуйте за черными полями.

На прощание Ролло дал походницам ветчины.

— Спасибо, но у нас есть копченая рыба и твердый сыр, — поблагодарила Керис. — И деньги тоже, так что мы сможем купить все необходимое.

— Деньги вам не очень-то пригодятся, — ответил капитан. — Может статься, просто нечего будет покупать. Армия как саранча — после нее ничего не остается. Берите ветчину.

— Вы очень добры. До свидания.

— Пожалуйста, помолитесь за меня, сестра. В свое время я совершил немало тяжких грехов.

Кан насчитывал несколько тысяч домов. Как и Кингсбридж, рекой Орн, через которую перекинулся мост Святого Петра, он был поделен на две половины — Старый и Новый города. На берегу возле моста какие-то рыбаки продавали улов. Керис поинтересовалась ценой угря. Ответ она поняла с трудом: рыбаки говорили на французском диалекте, которого путешественница никогда не слышала. Когда до Керис наконец дошло, что те сказали, у нее перехватило дыхание. Еды так мало, что она стала дороже драгоценных камней. Монахиня еще раз про себя поблагодарила щедрого Ролло.

Мэр и Керис решили на все вопросы отвечать, что они ирландские монахини, следующие в Рим. Однако, отходя от реки, целительница с тревогой думала: а что, если местные по акценту узнают в них англичанок.

Но местных почти никого не осталось. Выломанные двери и ставни свидетельствовали о том, что дома брошены. Стояла жуткая тишина — ни выкриков торговцев, ни детского гама, ни церковных колоколов. Жизнь превратилась в сплошные похороны. Битва произошла больше недели назад, но люди все еще угрюмо выносили изломов тела и грузили на повозки. Создавалось ощущение, будто английская армия просто резала мужчин, женщин и детей. Монахини прошли мимо церкви с огромной ямой на кладбище и увидели тела, сброшенные в общую могилу без гробов и даже без саванов. Священник вел длинную поминальную службу. Вонь стояла невыносимая.

Хорошо одетый мужчина спросил у них, не нуждаются ли они в помощи. Его властные манеры говорили о том, что это знатный горожанин, желающий помочь странствующим монахиням. Керис отклонила предложение, отметив про себя, что нормандский диалект собеседника не отличается от произношения английского лорда. Это низшие слои пользуются местными наречиями, подумала она, а знать везде говорит одинаково.

Сестры выехали на дорогу, ведущую из города на восток, с облегчением оставив позади призрачные улицы. Сельская местность тоже была безлюдна. Странниц всюду преследовал горький запах пепла. Многие поля и сады по обе стороны дороги выгорели. Через каждые несколько миль попадались груды обуглившихся развалин, когда-то бывших деревнями, а теперь населенных лишь птицами, а также свиньями да курами, уцелевшими после нашествия мародеров. То и дело какая-нибудь собака растерянно обнюхивала руины, пытаясь в остывших углях обнаружить запах хозяина. Крестьяне либо бежали от армии, либо погибли при пожарах.

Керис и Мэр направлялись в женский монастырь недалеко от Кана, намереваясь по возможности заночевать там, как делали в пути от Кингсбриджа до Портсмута. Они знали названия и местоположение пятидесяти одного монастыря между Каном и Парижем. Если, пока они гоняются за Эдуардом, у них будут бесплатные ночлег и стол, безопасность от воров обеспечена, а кроме того, добавляла мать Сесилия, они избегнут плотских искушений, таких как крепкие напитки и мужское общество.

Аббатиса обладала известной чуткостью, но от нее ускользнуло, что Керис и Мэр подстерегало искушение другого рода. Из-за этого врачевательница сначала отказалась братье собой Мэр. Больше всего она хотела двигаться быстро и не осложнять себе путь, поддавшись греху или отвергнув его. С другой стороны, ей требовалась смелая и сообразительная спутница. Сейчас сестра не жалела о своем выборе: из всех монахинь только у Мэр хватало мужества преследовать английскую армию по Франции.

Перед отъездом Керис собиралась откровенно сказать Мэр, что между ними ничего быть не может. Помимо всего прочего, если бы их накрыли, они бы не выкрутились. Но разговора как-то не получилось. И вот теперь странницы ехали по Франции, и между ними, подобно третьему путнику, повис нерешенный вопрос.