Мир без конца - Фоллетт Кен

Аббатиса и олдермен спустились в сокровищницу. Мастер припомнил ужасы прошедшей ночи, и у него заныл живот. Керис велела отмывавшим стены и пол послушницам передохнуть, сняла с полки деревянный лом и приподняла одну из напольных плит. Мерфин сначала не обратил внимания на небольшие щели вокруг нее. В довольно просторном подполе стоял деревянный ларец. Настоятельница вытащила его и отперла висевшим на поясе ключом. Груда золотых монет. Архитектор удивился:

— Не заметили!

— Здесь еще три тайника. Один в полу и два в стене. Разбойники не вскрыли ни один.

— Значит, не очень тщательно смотрели. Почти во всех сокровищницах есть тайники. Это многим известно.

— Особенно грабителям.

— Тогда, может быть, деньги интересовали их меньше.

— Именно. — Монахиня заперла ларец и поставила на место.

— Если они выбросили утварь, если не очень-то искали деньги, тогда для чего вообще приходили?

— Убить Тилли. А грабеж — прикрытие.

Мерфин подумал.

— Для этого не нужен такой сложный план. Тилли можно было убить в дормитории, а когда монахини вернулись бы с утрени, убийц уже и след простыл бы. А если действовать аккуратно — допустим, задушить подушкой, — мы даже могли подумать, что она умерла естественной смертью. Якобы во сне.

— Тогда что все это значит? Ведь грабители ушли почти с пустыми руками — пара золотых монет.

Зодчий обвел взглядом сокровищницу:

— А где хартии?

— Вероятно, сгорели. Это не так важно. У меня есть копии.

— Пергамент плохо горит.

— Никогда не пробовала его поджигать.

— Он тлеет, морщится, коробится, но огонь его не охватывает.

— Тогда, может, их уже отнесли наверх послушницы.

— Пойдем посмотрим.

В аркаде настоятельница спросила Джоану:

— В пепле был пергамент?

Та покачала головой:

— Ни кусочка.

— Может, ты не заметила?

— Вряд ли, если только хартии не сгорели дотла.

— Мерфин говорит, пергамент не горит. Кому могли понадобиться наши хартии? Их никто не может использовать.

Мостник продолжал размышлять, просто додумывая мысль до конца:

— Предположим, имеется некий документ, который находится у тебя, или может находиться у тебя, или кто-то считает, что он у тебя. Этот пергамент и был нужен.

— И что же это за документ?

Мастер насупился.

— Вообще-то весь смысл записи состоит в том, чтобы люди в будущем могли узнать ее содержание. Тайные документы противоречат логике… — И тут его осенило. Он отвел Керис в сторону, небрежно прошелся с ней по аркаде и, только уверившись, что их никто не слышит, произнес: — Но об одном тайном документе нам известно.

— Ты про письмо, которое Томас закопал в лесу?

— Да.

— А почему кто-то решил искать его в сокровищнице женского монастыря?

— Ну подумай, вспомни. В последнее время случалось что-то, что могло вызвать подозрения?

Лицо настоятельницы страдальчески искривилось.

— О Господи!

— Что?

— Помнишь, я рассказывала тебе про Линн-Грейндж, пожертвованный аббатству много лет назад королевой Изабеллой за прием в монастырь Томаса?

— Ты еще кому-нибудь об этом рассказывала?

— Да, я говорила со старостой Линна. Томас тогда очень разозлился и сказал еще, что могут возникнуть серьезные неприятности.

— Значит, кто-то боится, что ты завладела тем письмом.

— Ральф?

— Не думаю, что Ральфу важно письмо. Если это и он, то действует по указке.

Монахиня испугалась:

— Королева Изабелла?

— Или сам король.

— Неужели король мог приказать Ральфу ограбить женский монастырь?

— Нет, не лично, наверняка через посредника, какого-нибудь надежного, честолюбивого и абсолютно бессовестного человека. Мне попадались такие люди во Флоренции, они терлись во дворцах правителей. Пена на земле.

— Интересно кто.

— Думаю, я знаю.

Лонгфелло встретился с Ральфом и Аланом в маленькой деревянной усадьбе Вигли через два дня. Здесь спокойнее, чем в Тенч-холле, где множество людей следят за каждым шагом хозяина: прислуга, свита, родители. У крестьян Вигли своих дел по горло, им плевать, что в мешке, который нес Алан.

— Надеюсь, прошло без неожиданностей, — напрягся Грегори.

Вести об ограблении женского монастыря мгновенно разнеслись по всему графству.

— Без особых сложностей, — ответил Ральф.