Эмма Браун - Бронте Шарлотта

О да! Ваша гордость! – пробормотал мистер Корнхилл. – Скажите же мне, что уязвило вашу гордость больше всего – то, что вы любили убийцу, или то, что она предпочла вам другого мужчину?

Ваши намеки, сэр, оскорбительны, – заявил мистер Эллин.

– Это же очевидно – вы до сих пор не залечили раны, нанесенные вашему самолюбию, – сказал мистер Корнхилл.

Мистер Эллин принялся горячо возражать ему, но журналист снова перебил его:

– Вы забываете о том, что я тоже мужчина и подвержен тем же слабостям, свойственным нашему полу. Я тоже предвзято судил о людях, оскорбивших мое достоинство. Харкорт Фаррел был красивым парнем, не так ли, сэр?

Что ж, если вы решительно настроены разбередить мои раны, то мне, наверное, следует помочь вам распутать повязки, – сказал мистер Эллин. – Да. Он действительно был великолепным образчиком мужской красоты.

И такие мужчины обычно пользуются бешеным успехом у женщин.

Не сомневаюсь в том, что женщинам приходилось соперничать друг с другом, добиваясь его внимания.

И вас не удивило то, что молодая дама предпочла его приятному, но совершенно ничем не примечательному мужчине, каковым вы себя считали?

Если вам угодно, то да, – согласился мистер Эллин.

Короче говоря, вы сдались на милость природы. Вы решили, что свидетельства Харкорта Фаррела правдивы потому, что он красавец.

Если бы вы решили заняться юриспруденцией, то из вас получился бы великолепный адвокат. Ваша логика поистине безупречна, – произнес мистер Эллин с легкой усмешкой.

– Должно быть, я добился бы на этом поприще больших успехов, чем вы, сэр, – сухо произнес мистер Корнхилл, – потому что я был бы более беспристрастным судьей, ведь мое сердце не поражено стрелой Амура.

– Однако Амур здесь ни при чем, – сказал мистер Эллин. – Это была просто рана, нанесенная его стрелой.

– Хотелось бы верить, что ваша рана кровоточила. Однако я убежден, мой друг, что крови там почти не было. Меня заинтересовало то, что никто, кроме ее адвоката, не произнес даже единого слова в ее защиту. Поэтому я решил найти человека, который мот бы свидетельствовать в ее пользу. И мне это удалось.

– Почему же вы не привели этого человека в суд? – спросил мистер Эллин.

– Дело в том, что этому человеку было всего пять лет. Это была маленькая дочь миссис Осборн, которая сидела в зале суда тихо, как мышка.

Но ведь она всего лишь ребенок. Что она могла знать о делах взрослых?

Маленькие девочки видят и слышат то, чего не видим и не слышим мы с вами. Я спросил маленькую Эмму, был ли у ее мамы какой-нибудь друг мужского пола, кроме ее отца.

Что же она вам ответила?

Несмотря на то что она была еще совсем малышкой, она достаточно четко выражала свои мысли. Я даже сейчас помню ее слова. «Не могли бы вы его найти? Он маме очень нужен», – вот что сказала мне она.

Прекрасно! – сказал мистер Эллин. – Ребенок вам дал исчерпывающий ответ – у ее матери был любовник.

Не любовник! Я спросил у нее, знает ли она, кто этот джентльмен, и сообразительная малышка сказала, что знает, потому что мама все время говорит о нем. В первый раз они встретились, когда он был еще маленьким мальчиком, а сейчас он стал очень уважаемым человеком и работает юристом в Лондоне.

Мистер Эллин застонал.

– Я спросил у нее, любит ли мама мистера Фаррела. Девочка сказала, что ее мать никогда не любила его. Она даже не доверяла ему и всегда просила девочку оставаться рядом, потому что он как-то раз попытался поцеловать ее.

– Трогательная история! – сказал мистер Эллин. – Не стоит так доверяться тому, что говорит пятилетний ребенок.

– Я ей поверил. Когда судебный процесс закончился, я нашел Харкорта Фаррела. Этот человек даже не пытался быть со мной приветливым. Он пил с друзьями и хвастался своими победами над другими женщинами. Я задал ему несколько вопросов и выяснил, что он почти не знает миссис Осборн. Он не знал, ни где она родилась, ни как погибли ее родители. Однако он великолепно знал ее мужа Феликса Осборна.

Я поинтересовалась, зачем Финчу понадобилось выяснять все эти подробности, если эта дама была оправдана судом.

Она попросила меня об этом. Суд оправдал ее, но человек, чьей дружбой она дорожила больше всего на свете, все еще считал ее виновной. Она верила, что если он убедится в ее невиновности, то поможет ей. Я написал этому человеку и попросил его встретиться со мной, но ответа не получил.