Прощай, оружие! - Хемингуэй Эрнест

Я отъехал к середине озера. Очевидно, граница была совсем близко, и я вовсе не хотел, чтоб нас окликнул с дороги часовой. Я выровнялся там, откуда берег был только виден, и еще три четверти часа греб под дождем. Один раз мы опять услышали моторную лодку, и я переждал, пока стук затих у другого берега.

– Кажется, мы уже в Швейцарии, Кэт, – сказал я.

– Правда?

– Точно нельзя сказать, пока мы не увидим швейцарскую армию.

– Или швейцарский флот.

– Ты не шути швейцарским флотом. Та моторная лодка, которую мы только что слышали, и была, наверно, швейцарский флот.

– Ну, если мы в Швейцарии, так, по крайней мере, позавтракаем на славу. В Швейцарии такие чудесные булочки, и масло, и варенье.

* * *

Было уже совсем светло, и шел мелкий дождь. Ветер все еще дул с юга, и видны были белые гребни барашков, уходившие от нас по озеру. Я уже не сомневался, что мы в Швейцарии. За деревьями в стороне от берега виднелись домики, а немного дальше на берегу было селение с каменными домами, несколькими виллами на холмах и церковью. Я смотрел, нет ли стражи на дороге, которая тянулась вдоль берега, но никого не было видно. Потом дорога подошла совсем близко к озеру, и я увидел солдата, выходившего из кафе у дороги. На нем была серо-зеленая форма и каска, похожая на немецкую. У него было здоровое, краснощекое лицо и маленькие усики щеточкой. Он посмотрел на нас.

– Помаши ему рукой, – сказал я Кэтрин. Она помахала, и солдат нерешительно улыбнулся и тоже помахал в ответ. Я стал грести медленнее. Мы проезжали мимо самого селения.

– Вероятно, мы уже давно в Швейцарии, – сказал я.

– Нужно знать наверняка, милый. Недостает еще, чтобы нас на границе вернули обратно.

– Граница далеко позади. Это, вероятно, таможенный пункт. Я почти убежден, что это Бриссаго.

– А нет ли здесь итальянцев? На таможенных пунктах всегда много народу из соседней страны.

– Не в военное время. Не думаю, чтоб сейчас итальянцам разрешали переходить границу.

Городок был очень хорошенький. У пристани стояло много рыбачьих лодок, и на рогатках развешаны были сети. Шел мелкий ноябрьский дождь, но здесь даже в дождь было весело и чисто.

– Тогда давай причалим и пойдем завтракать.

– Давай.

Я приналег на левое весло и подошел к берегу, потом, у самой пристани, выровнялся и причалил боком. Я втащил весла, ухватился за железное кольцо, поставил ногу на мокрый камень и вступил в Швейцарию. Я привязал лодку и протянул руку Кэтрин.

– Выходи, Кэт. Замечательное чувство.

– А чемоданы?

– Оставим в лодке.

Кэтрин вышла, и мы вместе вступили в Швейцарию.

– Какая прекрасная страна, – сказала она.

– Правда, замечательная?

– Пойдем скорей завтракать.

– Нет, правда замечательная страна? По ней как-то приятно ступать.

– У меня так затекли ноги, что я ничего не чувствую. Но, наверно, приятно. Милый, ты понимаешь, что мы уже здесь, что мы выбрались из этой проклятой Италии.

– Да. Честное слово, да. Я еще никогда так хорошо ничего не понимал.

– Посмотри на эти дома. А какая чудная площадь! Вон там можно и позавтракать.

– А какой чудный дождь! В Италии никогда не бывает такого дождя. Это веселый дождь.

– И мы с тобой уже здесь, милый. Нет, ты понимаешь, что мы с тобой уже здесь?

Мы вошли в кафе и сели за чистенький деревянный столик. Мы были как пьяные. Вышла чудесная чистенькая женщина в переднике и спросила, что нам подать.

– Булочки, и варенье, и кофе, – сказала Кэтрин.

– Извините, булочек теперь нет – время военное.

– Тогда хлеба.

– Может быть, сделать гренки?

– Сделайте.

– И еще яичницу.

– Из скольких яиц угодно господину?

– Из трех.

– Лучше из четырех, милый.

– Из четырех яиц.

Женщина ушла. Я поцеловал Кэтрин и очень крепко сжал ей руку. Мы смотрели друг на друга и по сторонам.

– Милый, ну скажи, разве не чудесно?

– Замечательно, – сказал я.

– Это ничего, что нет булочек, – сказала Кэтрин. – Я думала о них всю ночь. Но это ничего. Это совсем даже ничего.

– Вероятно, нас очень скоро арестуют.

– Не думай об этом, милый. Мы раньше позавтракаем. Быть арестованными после завтрака не так уж страшно. И потом, что они могут нам сделать? Я британская подданная, а ты американский, и у нас все в полном порядке.

– У тебя есть паспорт?

– Конечно. Ах, не будем говорить об этом. Давай радоваться.

– Я и так радуюсь изо всех сил, – сказал я. Толстая серая кошка, распушив хвост султаном, прошла по комнате к нашему столу и, изогнувшись вокруг моей ноги, стала об нее тереться с довольным урчанием. Я наклонился и погладил кошку. Кэтрин радостно улыбнулась мне. – А вот и кофе, – сказала она.