Мешок кедровых орехов - Самохин Николай Яковлевич

Втроем они вернулись на опушку, комбат сунул отцу бинокль:

— Гляди лучше — где он, твой ложок?

Отец смотрел и внутренне съеживался: та же белизна, тот же ровный подъем, тягун, к деревне, а пологость-то где? И как он мог ее увидеть — пологость? Как ее вообще можно увидеть, если все одинаково бело?.. Но опять: вдали, за померещившейся ему низинкой разглядел он полоску кустов. Точно так тянулся у них кустарник по другую сторону речки, облепишник, бабы туда переправлялись на лодке ягоду собирать.

— Вроде есть, товарищ капитан, — неуверенно сказал отец. — Должен быть.

— Вроде Володи, под вид Кузьмы, — буркнул комбат. — Это же… через Северный полюс в Нахаловку. Минимум полчаса скрестись неизвестно ради чего… Ладно, сержант, отбери двух человек — сходите проверьте. Но учтите: если там ничего нет, вам первым начинать с левого фланга. И чтоб мне такой шорох подняли, будто вас там рота, не меньше.

Отец услышал: «отбери двух человек» — и понял: о нем речь не идет. Ему сделалось нехорошо. Представил себе: доберутся мужики до края леса, а там хрен — не ложок. Вот начнут они тогда его понужать: деревня, лапоть дырявый, померещилось ему, придурку!., а мы теперь помирай!..

*=" Товарищ капитан! — заторопился он. — Дозвольте мне с ними.

Комбат и Черный враз повернулись к отцу, уставились на него долгими взглядами. С лица комбата сошла злость, и отец сейчас только увидел, что на остром носу у него очки, а под носом маленькие интеллигентные усики.

— Да вы же еще… немца живого не видели, — сказал комбат.

— Когда-то надоть, — ответил отец.

Они пошли втроем. Третьим сержант выбрал низкорослого, вертлявого солдатика, не из новобранцев, из «старичков», — такого же черного с лица, как сам. «Ровно младший брат», — подумал отец, глянув на вертлявого.

— Валерий, — сказал тот. И прибавил: — Валерий Павлович.

«Ну и жох!» — определил отец.

А вертлявый изогнулся в поклоне:

— Вам вперед, товарищ Сусанин.

«Сусанин… — думал отец, пока пробивались они краем леса. — Сусанин-сусалин… мусалин. — У него была такая манера вертеть непонятные слова, толочь их, переиначивать. — Будет тебе Сусанин… И Сусанин, и по сусалам будет, и по мусалам… Вот как не найдем ложка — всем будет. Закукарекаем тогда. Запоем лазаря…»

Так он бормотал про себя, глушил этими нелепыми словами тревогу и успокоился только тогда, когда, переползши реденький остаток леса, они кувыркнулись с маленького обрывчика в ложбинку. Тут отец понял, почему он не видел ложбинки, а лишь угадывал ее. Бережок был крутым, но не высоким, каких-нибудь полтора метра, и почти сразу от него местность опять полого забирала вверх. Такая, в общем, складочка — издалека ее нипочем не разглядишь.

— Аи да Сусанин! — сказал вертлявый, быстро доставая из шапки заранее скрученную цигарку. — Вот она, народная сметка. Больше он, впрочем, отца не хвалил. В ложбинке под снегом оказалась вода, — то ли болотце там было, то ли ржавый какой ручей протекал, — следы горбящегося впереди Черного сразу темнели, казалось, что он бредет, истекая кровью; и отец скоро почувствовал: хлюпает в ботинках, сырость сквозь обмотки и ватные штаны подступает аж к самым коленям. Вдобавок, местами они проваливались чуть ли не до пояса, а местами, где бережок понижался, им приходилось становиться на карачки.

— Куда ты завел нас, проклятый колдун, — ворчал позади Валерий, словно сам с собой разговаривал. — Мы же не водолазы, мы пехота — царица полей… Полей! Не болот.

— Все! — объявил он в одном месте. — Промокло хозяйство. Весь комплект плавает. Можно малую нужду справлять, не снимая штанов. Без разницы. Даже теплее будет.

— До свадьбы обсохнет, — утешил его отец.

«Хоть бы сбоку ей зайти, — подумал он про баню. — А там можно подползать поближе и гранату кинуть».

Им повезло — они вышли даже не во фланг, а в тыл бане.

Подобрались к ней, осторожно заглянули в предбанник. Предбанник был просторным, с деревянным полом, широкими лавками вдоль стен. На лавках валялось несколько испаренных веников.

Это все отец заметил, а главного, как оказалось, не рассмотрел. Черный — когда они отползли назад, за стенку, — поманул его к себе и зашептал прямо в ухо:

— Заметил, куда дверь открывается?.. Вовнутрь… Пока они там молчат, не дыши. А как пулемет заработает — бей своим мокроступом в дверь. Изо всех сил. И сразу падай в сторону. Сразу! Понял?