Лондон, любовь моя - Муркок Майкл

— Мне все равно, если он сломает свою чертову шею, — произносит смотритель, как будто Данди, перестав просить за мистера Кисса, стал его союзником. — А он сломает. Одно неверное движение. Не может же он на самом деле спать.

На лице Джозефа Кисса появляется ангельское выражение, и Данди кажется, что тот слушает какую-то далекую музыку. Данди и смотритель хранят молчание, глядя наверх, а солнце пробивается сквозь пыльное стекло и освещает Джозефа Кисса. Его положение на верхушке дерева кажется невероятным актом левитации. Через какое-то время смотритель произносит:

— Он скоро упадет.

Потом дверь «Пальмового дома» отворяется, впуская поток прохладного воздуха и двух полисменов. За ними следует человек в дорогом костюме. У него седые волосы, желтоватое лицо, тонкие ярко-красные губы и глубоко посаженные карие глаза. У полисменов вид людей, которые долго работали в ночную смену.

— Что тут случилось, Варги? — спрашивает человек в костюме.

Варти показывает наверх, на Джозефа Кисса.

— Господи боже мой! Как он туда забрался? Почему он не падает? Он потерял сознание? Или умер?

— Я думаю, он спит, — объяснил Данди Банаджи не без нотки гордости, которую счел невозможным скрыть.

— Это его друг, сэр, — говорит Варти старшему администратору, пока полисмены недовольно разглядывают дерево и его обитателя. Они явно не подготовлены к такого рода ситуации.

— Кто это, как ты думаешь? — говорит более низкорослый из полисменов. — Чертов Кинг-Конг?

— Скорее Микки-Маус. — Его товарищ осторожно смотрит на Данди: — Он агрессивен, сэр?

— Нет. Он пострадал на войне. Герой. Контузия. — Данди остается лишь повторять дежурные объяснения, которым он и сам-то не верит.

Зрители, теперь уже в составе пяти человек, опять впадают в молчание. Мистер Варти проверяет часы.

— Ну, чего мы ждем? — говорит старший администратор спустя некоторое время. Данди мотает головой.

— Просыпайся! А не то убьешься! — кричит мистер Варти.

— Слезай! — хохочет его товарищ.

Данди потрясен:

— Пожалуйста, джентльмены! Он болен. Вы что, не понимаете?

— На мой взгляд, он вполне счастлив. — Слегка пристыженный, старший администратор хлопает себя по ноге. — Он откуда-нибудь сбежал?

Данди вздыхает и мотает головой.

— Мы приехали сюда на пикник. Я надеялся, что цветы и деревья окажут на него успокаивающий эффект. Я не знал, что у него особое отношение к этим пальмам. Он бывал здесь до войны.

— Не на дереве же он «бывал». — Первоначальный гнев мистера Варти уже улегся. Теперь он смотрит на мистера Кисса просто с любопытством. — Хотя, сдается, я уже видел его здесь раньше. С дамочкой. — Он хмурится. — Как будто он чем-то привязан к дереву. Какой-то невидимой проволокой.

— Может, достать сетку или одеяло? — спрашивает один из полицейских, расстегивая воротник. Лицо его покраснело, пот катится градом. — Можно взять у пожарников.

— Я пойду позвоню пожарникам. — Старший администратор рад поводу вернуться в свой кабинет. — Следите за развитием событий, Варти.

Данди Банаджи думает о том, что стал свидетелем какого-то чуда, хотя и знает, что это не может быть ничем иным, как просто спектаклем, разыгранным его другом для привлечения внимания. Ведь помимо всего прочего он по-настоящему наслаждался своей жизнью на сцене. Может быть, он просто устроил представление?

Проходит еще полчаса. Четверо внизу на решетке следят за большим человеком на пальме. Заходит Мэвис Эсаян, сообщает, что позвонила, смотрит наверх, пытается завязать разговор, потом снова выходит. Мистер Варти устанавливает табличку «ЗАКРЫТО» и запирает дверь в оранжерею. Через некоторое время у входа собирается маленькая толпа. Кажется, все ждут, когда же оранжерея опять откроется. Потом толпа рассеивается.

Наконец появляется женщина с резкими чертами лица в официальном черно-белом костюме. Она стучит в стекло, требуя, чтобы ей открыли. На голове у нее столь сильный перманент, что волосы кажутся приклеенными. Мистер Варти впускает ее, и с трогательным рвением она устремляется к дереву.

— Добрый день, мистер Банаджи, как поживаете?

— Спасибо, миссис Мейл. Я неплохо. А вы?

— Нормально. Занята очень. — Она кидает неприязненный взгляд вверх на своего брата. — Не в лучшем состоянии, что и говорить. Пресса уже в курсе?

— Не думаю.

— Вы знаете, кто я? — говорит она полисменам.

Высокий полицейский задумался.