Дитя слова - Мердок Айрис

Третье письмо было от директора …………… средней школы (…………… — это город, где я родился). Он писал:

Четвертое письмо было от Китти.

Письмо Китти было вручено мне около девяти часов Бисквитиком после того, как я прочел первые три. В квартире было удивительно тихо, и я не сразу понял, что Кристофер уже отбыл. Я заглянул к нему в комнату. Все его трогательные дурацкие штуки исчезли. Он уехал. Мне стало грустно и немного страшно. Целая эпоха подходила к концу.

Теперь ничто не мешало мне предложить Бисквитику зайти. Мы сидели на кухне и пили чай. В комнате царила атмосфера дворовых служб — свободные от работы слуги сплетничали о своих хозяевах.

— Скажи ей, что я приду. — Получив письмо Китти, я прежде всего почувствовал глубочайшее облегчение. Мой вчерашний жест был несерьезен. Теперь я увижу Китти, даже если небо обрушится.

— Хорошо.

— Поговори со мной, Бисквитик, расскажи мне то — другое. Интересно, что ты все-таки знаешь о том, что происходит? Уверен, что предостаточно.

Бисквитик сбросила свое пальтишко на пол. На ней были узкие саржевые брюки и синий стеганый жакет — более подходящий для зимы вариант того костюма, в котором я в первый раз увидел ее. Свою длинную косу она засунула под жакет. Она выглядела усталой, очень маленькой и худенькой, и личико у нее было такое узенькое и хрупкое. Я положил руку на стол, словно хотел приласкать птичку, и она вложила свою тонкую руку в мою — я нежно поглаживал ей пальцы.

— Кое-что я знаю.

— В самом деле? Леди Китти рассказала тебе?

— Нет, не Китти, Ганнер.

— Ганнер! — Я поспешно отдернул свою руку. То, что она называет своих хозяев фамильярно, по имени, потрясло меня не меньше самой информации.

— А что тут такого? Я ведь не один год живу у них в доме. Вы что, считаете, что меня как бы не существует?

Для него — да, я считал, что она не существует.

— Но…

— Мужчина и две женщины. Мы же всюду вместе.

— Бисквитик, ты ему не сказала…

— Про вас и про нее? Конечно, нет! Я бы не стала причинять ему боль.

— Не наглупи. Если ты кое-что знаешь, то прежде всего должна знать, что ничего плохого тут нет, ведь все это делается ради него. Я, возможно, еще раз с ней встречусь…

— Сколько уже было этих «еще раз». Вы тоже смотрите не наглупите.

— То есть?

— Он ведь хотел убить вас.

— Ты знаешь почему?

— Да.

— Но он же больше этого не хочет, он был со мной так добр вчера, мы теперь с ним друзья.

— Почему вы должны им верить?

— Им?

— Люди ведь могут и притворяться.

— Какого черта!

— Устроить заговор, западню, чтобы прикончить вас.

— Бисквитик, ты с ума сошла.

— Мне пора.

— Не будешь ли ты так добра все-таки объяснить мне… — До свиданья.

— Ты шутишь. Что за глупая шутка. Ну, ладно уж, до свиданья, до следующего письма.

— Больше писем я вам не принесу — я ухожу от них.

— Уходишь от леди Китти?

— Да. Не глупите. Если вы причините ему боль, я прокляну вас.

— Я не собираюсь причинять ему боль! Ну, хватит, пошла. Мне надоели эти загадки, меня тошнит от них.

Она подняла с полу свое пальтишко и стремительно, словно бегущая тень, выскользнула из двери.

Была суббота, вечер, и я находился у Кристел. (Никакой Томазины, конечно, не было, поскольку я не позвонил ей.) На улице большими пухлыми хлопьями непрерывно валил снег. Мы поужинали — яичница с колбасой, бобы и консервированные персики с яичным кремом.