Дитя слова - Мердок Айрис

Мое тело и мысли метались, и, по мере того как шли часы, я все больше и больше убеждался в том, что все эти события разворачивались на фоне чего-то огромного, предопределенного и потому умиротворяющего — моей любви к Китти. Состояние влюбленности обладает самоутверждающей всеобъемлемостью, оно возвещает о себе миру и прославляет его столь бурно, что это, подобно наркотику, становится потребностью сознания. Без этой пульсирующей жажды коммуникации сцена темна и все мертво. Это состояние безумия, возможно, нежелательно, оно враждебно справедливости, благолепию, здравому смыслу. Но для тех, кто порабощен страстью, оно оправдано в большей мере, чем для обычного, не приобщенного к благодати человека. Конечно, я непременно снова увижу Китти. Моя любовь к ней — великое, неожиданно свалившееся на меня благо. И хорошо, что меня это изменило, встряхнуло, перебрало все мои косточки, опустошило мозг. Могу ли я желать, чтобы это было иначе, или не желать страданий, которые мне это может принести? Об ее чувстве ко мне я не смел думать, о будущем я просто не думал. Считал, что его нет. «Надежды» у меня не было. Зато я смутно видел различные «блага». Если только я сумею выдержать и не смешаю все в одну кучу, если не буду ни на что надеяться и строить планы и готов буду вынести любое горе, — тогда, быть может, в конце концов судьба и смилостивится надо мной и каким-то неясным пока еще образом все устроится к лучшему.

— Не ходи к ней, — повторила Кристел. — Я так боюсь. Эта женщина завлечет тебя и погубит.

— Не говори глупостей! — сказал я. — Ты же ровным счетом ничего не знаешь о ней.

Мы пили вино — во всяком случае, я пил. Кристел придвинулась ко мне вместе со стулом и сейчас напряженно, с мольбой смотрела на меня своими расширенными золотистыми глазами. А я был словно наэлектризованный, мне не сиделось на месте, я весь дергался от волнения, и желания увидеть Китти, и любви, и значительности недавних событий.

— Золотой мой, не встречайся с ней. Оставь ее в покое. Я так бесконечно рада, что ты видел Ганнера и что все прошло хорошо. И на этом поставь точку, оставь все, как оно есть, — ведь ты уже добился чего-то хорошего. Не встречайся больше с ней, да и с ним тоже. Давай сбежим, пока можно. Я рада, что ты уходишь со службы. Ох, давай куда-нибудь уедем.

— Мне не получить сейчас работы в университете, Кристел, — это пустая мечта.

— Ну, пусть это будет любая работа, мы же оба можем работать, мы никогда не были с тобой богаты, и я так хочу уехать.

— Куда, дорогая?

— Мы могли бы вернуться в….. Я получила весточку от …..

— Кристел, я не поеду назад в …..! Ты это знаешь! Не сходи с ума.

— Пожалуйста, давай сбежим отсюда, пока ничего не произошло, Хилари. Мне бы так хотелось изменить нашу жизнь.

— Мне тоже. Это не так-то просто.

— Мы были так несчастны все эти годы, а ведь в этом не было никакой необходимости, напрасно это, напрасно мы были так несчастны.

— Возможно, ты и права, — сказал я, — но немного поздновато все менять.

— Нет, не поздно. Я виню себя за то, что позволяла тебе все решать…

— Глупо это было с твоей стороны, не так ли?

— Я позволяла тебе волноваться и переживать… всю эту историю до бесконечности, а мне следовало тебя остановить. Нам надо было попытаться быть счастливыми.

— Возможно. Но все это очень туманные рассуждения. Человеческий мозг работает без остановок, он штука сильная. Нельзя просто повернуть выключатель и скомандовать — веселись.

— Теперь/ когда у тебя произошел этот чудесный разговор с Ганнером… пора уезжать… пожалуйста, пожалуйста, ради меня, я никогда тебе об этом не говорила, никогда тебя прежде не просила… а теперь прошу… пожалуйста, не встречайся больше с ней… тебе ведь не нужно больше ходить на службу… давай уедем отдохнуть, уедем куда угодно…

— Не дури, Кристел, да и денег у нас нет. Куда ты хочешь ехать — на юг Франции?

— Мне бы так хотелось поехать во Францию, — промолвила Кристел, — так хотелось бы. Сейчас мне кажется, что я была очень глупая. Не следовало мне допускать нас до такой жизни. Ведь все эти годы я жила, как мышь…

— Милая, чудесная мышка, которой равной нет!

— Жила в норе, сидела здесь и ждала, когда ты придешь повидаться со мной, — вот к чему все сводилось, а это не жизнь…

— Я знаю, знаю, знаю. Не говори мне об этом, не мучай меня! Мне хотелось сделать тебя счастливой, когда мы были молоды, я ни о чем другом не думал, я жаждал преуспеть ради тебя, жаждал стать богатым ради тебя… а смотри, чем все кончилось.