МЕДЛЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ ДЕМОКРАТИИ - Кантор Максим

И он подрос. Оказалось, что ему не кумиры старого мира не нравятся, ему не нравится, как границы в этом старом мире проведены. Оказалось, он уже больше не хочет смеяться, а если скалит зубы, то чтобы хватать и рвать. Он прочитал Толкиена правильно, как и надо было прочесть, так же, как Александр читал «Илиаду», то есть как руководство к действию: следует пройти чужеземные страны с огнем и мечом, перебить незнакомых орков во имя толерантно устроенного общества, а потом сесть пить чай с кексом. Он ведь совсем не чужд патриархальных идеалов, этот юноша нового образца.

Burden of White

Встретившись для последнего боя у стен Трои, Ахилл с Гектором, как известно, обменялись речами. В частности, Гектор, представитель варварства, предложил соблюдать в поединке и после него определенные договорные условия: не глумиться над павшим и т. п. На что Ахилл, представитель цивилизации, совершенно недвусмысленно ответил, что никаких правовых соглашений между варваром и цивилизованным гражданином быть не может в принципе. Какие договора? Напротив того, он, Ахилл, поступит так, как ему диктует его гнев, прихоть и стремление унизить того, кто так долго сопротивлялся его цивилизованной воле. Как мы знаем, он именно так и поступил впоследствии.

Продолжайся их диалог чуть дольше, Гектор мог бы сказать так:

— В конце концов, повод, приведший тебя сюда, ничтожен. Он лишь тешит твою гордыню. Если ты считаешь меня преступником и мужеубийцей, то как ты отнесешься к вождям своего войска — Агамемнону, Менелаю и прочим царям, что пришли убивать незнакомых им людей ради частной обиды, имевшей место двадцать лет назад.

Ахилл, совершенный продукт ахейской идеологии, сказал бы на это так:

— Не тебе, пролившему кровь моих друзей, рассуждать об этом. Цивилизация пришла под ваши стены, так помалкивай и слушай. Сказано вам было — подчиниться по доброй воле; так нет же. Мало того, что ты не внял голосу разума и закона, ты еще оборонял свой город, утопающий в порочной роскоши. Смерть тебе и твоим близким.

Гектор, сентиментальный, хоть и свирепый, ответил бы:

— Пусть так. Чему быть, того не миновать. Но нельзя ли уберечь мирное население от резни? Пусть я военный преступник. Но и они, твои греческие цари — не лучше. Пусть пострадают лишь виноватые: пусть будут судимы сластолюбивый Парис, алчный Агамемнон, пусть кара коснется меня, мужеубийцы, но и безрассудного Менелая, ввергшего в войну народы ради женщины, которая его, очевидно, не любит. Я полагаю, что, в интересах справедливости, требуется согласиться на единую для всех логику: если человек издает приказы, ведущие к пролитию крови мирного населения, он должен быть объявлен преступником и судим. Пусть суд присяжных объективно рассмотрит, кто и сколько зла принес. Если ты, освобождая город от варварства, убьешь всех варваров — как прикажешь считать: освободил ты их или нет?

Ахилл бы рассмеялся и сказал:

— И как же ты предлагаешь проводить суд? Судить тебя и Агамемнона одновременно? Это, мой милый, абсурд.

А Гектор бы ответил:

— Именно так — ведь история все равно рано или поздно будет судить Агамемнона и Патрокла, Менелая и Париса, тебя и меня — одновременно. Клинтон должен быть судим наравне с Милошевичем, Буш и Блэр наравне с Хусейном. Басаев должны быть судим как убийца, но наравне с Ельциным, отдавшим приказ о бомбардировке города с мирным населением. Я согласен, что надо судить палестинских террористов, но только одновременно с израильским премьер-министром Шароном, террористом и военным преступником. Если не принимается эта логика, то логика цивилизации автоматически превращается в право войны, которое, собственно, и господствовало всегда. Давай спасем хотя бы Трою и честь ахейцев, если нельзя заключить мирный договор меж нами.

Ахилл бы сказал так:

— Существует так называемое «бремя белых». Ты, Гектор, о нем и не слышал. Великий эллинский поэт Киплинг употребляет эти слова, как эвфемизм слова «ответственность». То, что тебе, дикарю, видится насилием, на самом деле есть долг, который цивилизованный человек испытывает перед несовершенным миром. Недостаточно самому стать просвещенным, нет, цивилизация тем и прекрасна, что не мирится с присутствием в мире нецивилизованных пространств. Будет некогда день (время увлечения социалистическими идеями), когда Киплинга назовут империалистом. Впрочем, это время быстро пройдет, либеральные критики приходят и уходят, а Киплинг остается. Остается и «бремя белых» — долг цивилизованного человека перед миром. Иначе кто защитит великие скульптуры и произведения искусства — в частности твоей, варварской, ничтожной страны. Вы даже и понять не в силах, что хорошо и что плохо в вашей жизни. Вот когда мы вас убьем, мы сможем анализировать смысл вашего существования. Знай же, настанет день, и другой эллин — Шлиман, раскопает твой город из руин, найдет уцелевшее и покажет в наших цивилизованных музеях. Вы, убогие, не будете забыты. Пока же прими свою участь.