МЕДЛЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ ДЕМОКРАТИИ - Кантор Максим

ГЛУБОКОЕ МОРАЛЬНОЕ УДОВЛЕТВОРЕНИЕ

Памяти российско-грузинской дружбы

Двадцатый век последовательно гробил идею интернационализма — противопоставляя ей идею Империи. Едва республиканцы поднимали голову, едва народные фронты начинали суетиться, едва кубинские инсургенты вознамерились испортить покой Боливии — как повторялась история Парижской коммуны, причем во всех подробностях. Интеллигентные люди принимались бранить авантюриста Че, строго отзывались о деятелях Испанской республики, — и находили разумные объяснения для карательных мер новых версальцев. Четырежды пытались пролетарии всех стран объединиться, четыре интернационала благополучно сложили головы и самораспустились — а пылким энтузиастам просвещенные люди втолковывали: не тем вы заняты, господа, дурью маетесь, надо цивилизацию отстаивать, а не брататься с угнетенными народами. Цивилизация — это вам не бессмысленные барбудос, не испанские голодранцы; цивилизация — это очень серьезно! Какие такие «пролетарии всех стран соединяйтесь»? Сегодня братаются рантье и капиталисты, сегодня сетевой дистрибьютор протягивает руку пиар-агенту, у нас сегодня задачи пограндиознее. Сегодня лучшим примером международных отношений служит объединенная корпорация, где головной офис находится в Лондоне, а филиалы рассыпаны в сопредельных малых странах и дают возможность дешевой рабочей силе реализовывать свои мелкие возможности. Аргументация сильная, экономически разумная. Что ж тут удивительного, что интернационализм угробили.

Прошло уж невесть сколько лет после того как идею советской интернациональной солидарности похоронили (да и воплощение ее, прямо сказать, было весьма корявым), и тут — на тебе! — некоторое охлаждение меж российскими чиновниками и грузинскими гастарбайтерами внесло сумятицу в умы интеллигентных людей. Грузинских рабочих выслали из капиталистической столицы: что-то там такое свое, капиталистическое, не поделили чиновники свободной России и независимой Грузии — и вот грузинским сантехникам дали по шее. Интеллигентный человек не смог хладнокровно наблюдать унижение своего православного брата, интеллигентный человек возроптал. И это возмущение действиями властей крайне непонятно. Разве вы хотели чего-то иного, господа? Чего это вы вдруг возбудились, с чего бы?

Миновали те времена, когда Пастернак переводил Табидзе. Связи культур остались, но в несколько иной форме. Либеральной интеллигенции сегодня привычно приглашать грузин к себе — класть кафель и чинить канализацию. Даже считается предпочтительным позвать для мелкого сантехнического ремонта грузина, а не молдаванина или белоруса — грузины, говорят, аккуратнее. Их много приехало, грузинских гастарбайтеров, в последние двадцать лет — из-за бедственного положения в своей стране. Нельзя сказать, что им особенно щедро платят здесь — но все же несколько больше, чем дома, они все же посылают домой деньги. Приехали они по той же причине, по какой в Москве работают украинские и белорусские чернорабочие, по какой молдавские тетки красят стены в новых русских фазендах и кладут в господских саунах кафель, по какой безответные туркмены и казахи работают на капиталистических стройках столицы. Вчерашним братьям платят меньше, чем гражданам с полноценной пропиской, и это выгодно для капиталистического развития возрождающейся к цивилизации суверенной России.

Однако было бы неверно сказать, что именно русские так прагматично относятся к малым народам. Прагматичное отношение к наемному труду — не злостная славянская черта, это здоровая черта цивилизованного мира. Цивилизация вообще исходит из выгоды, а не из идеалистических конструкций. Подчиняясь той же логике нужды, из самой России утекло много миллионов русских — и оказались в тех же условиях, в каких пребывают их азиатские соседи в России. Экономической эмиграцией в двадцатом веке никого не удивишь — и лишь единицы занимаются тем, что высокопарно именуется бизнесом, то есть торгуют природными ресурсами своей страны. Подавляющее большинство остальных граждан работает проститутками, обслуживают клиентов. Процент славянских проституток столь высок, что нет города в Европе, где отсутствовал бы русский бордель. А немолодым русским теткам, как-то ввинтившимся в Германию, Италию, Австрию, тоже находится дело, благо платить им много не требуется. Вчерашние инженеры и учителя охотно нянчат детей мясников, моют прихожую у владельцев бензоколонок, прогуливают собачек дантистов, идут сиделками в дом престарелых. И украинцам, просочившимся в Европу, платят не ахти, но все же выходит выгоднее, чем дома. И выпускники университетов, и пожилые дяденьки, коим бы сидеть на пенсии, — за счастье считают окончить свои дни в просвещенном мире — официантом, полотером, маляром. Им бы внуков нянчить, но они нянчат чужих внуков, и это — по нормальным человеческим меркам — безумие. Однако так происходит уже много лет, все привыкли. Русских, украинцев, белорусов берут на работу в Европе исходя из того же самого здорового расчета: меньше платить надо за труд нецивилизованного гражданина. А русские нанимают на работу пораженных в правах соседей и недоплачивают туркменам, грузинам, азербайджанцам. И славяне, и азиаты стараются выжить — пристроиться в центре цивилизации, а как надоест пол мыть, пробуют угонять машины, открывать казино, держать рынок — так делают африканцы в Париже, русские в Лондоне, грузины или таджики в Москве. По отношению к России туркмен или азербайджанец выглядит недостаточно цивилизованным, и его разрешено унижать, а русский человек выглядит недостаточно цивилизованно по отношению к Западу — и его, убогого, тоже щадить не станут.