Лондон, любовь моя - Муркок Майкл

— Рад был снова повидаться со старым Ником, сынок?

Мальчик не любит старого Ника и подходит к нему из вежливости. А пес, радуясь вниманию, сидит, высунув язык, тяжело дыша, скалясь. Порой у него наступает эрекция.

Дядя Мики возил его к бабушке, потому что в «Прибрежном коттедже» все отправились в церковь. Но на самой свадьбе ему разрешили присутствовать. Привыкший к частым сменам настроения своей матери, которая то жарко обнимала и целовала его, то тут же начинала кричать и бранить, он не был готов к спокойному, ровному участию к своей особе со стороны сестер Скараманга. У себя дома он пытался наладить собственный порядок в мире хаоса, а теперь они помогали ему в этом, и благодаря им он начал лучше учиться и у него появилось больше друзей. Ему нравится помогать сестрам, кормить собак, кошек и кур, учиться ухаживать за розами. Они и не подозревал, что в Лондоне может существовать такой заповедный уголок.

Проехав по Харроу-роуд, дядя Мики останавливается у моста через канал. Уже смеркается, и над мерзлой водой повис вечерний туман.

— Во всяком случае, бабушке понравился твой рождественский подарок, — говорит дядя Мики не очень-то уверенно. — Ты умеешь угадывать, что ей нравится. А у меня никогда это не получалось. Я входить не буду, ведь тут и припарковаться негде. Доберешься сам?

— Да, спасибо. — Он вылезает из автомобиля и делает неловкий жест. — Ну, тогда пока!

— Веди себя хорошо, парень. Храни тебя Бог. Дядя Мики заводит машину.

Мальчик спускается по каменным ступенькам на бечевник, который утром был скользким, а теперь хрустит под ногами от мороза. Пахнет жухлыми листьями, землей, дымом, водорослями в канале. Он еще не успел замерзнуть, тем более что на нем куртка-анорак, шарф и толстые перчатки, которые связала ему тетя Бет на Рождество, и поэтому он не торопится домой, наслаждаясь спокойной тишиной канала и зимним одиночеством. Приблизившись к тисовой ограде, он видит столб дыма и на секунду пугается, что в коттедже пожар — тростниковые крыши всегда вызывали у него опасения, но потом успокаивается, — это всего лишь каминная труба. Огонь в камине, должно быть, пылает во всю мощь. Слышны музыка и разные человеческие голоса, лай собак, мяуканье кошек и кудахтанье кур, встревоженных нарушением привычного распорядка их жизни. «Глупые куры!» — думает он с улыбкой и сворачивает на узенькую дорожку над плесом и золотой лакированной лодкой. Будущей весной ему разрешат спустить ее на воду. Он толкает большие железные ворота, проходит мимо собак, и ему приходится остановиться, чтобы приласкать их и поговорить с ними, а за его спиной светятся ярким желтым светом окна без штор, и ему видно, что весь дом заполнен людьми — вверху, внизу, в кухне. Открывая заднюю дверь, он почти готов увидеть кого-нибудь и в кошатнике, но там только самодовольные персы и недовольные сиамцы. Когда он входит в дом, его встречает Мэри Газали. На ее щеках играет румянец, а кожа светится почти таким же теплом, как и ее глаза. Она обнимает его.

— Добрый вечер, миссис Газали! — Она завораживает его, и ему кажется, что он так ее никогда и не поймет до конца.

— Я теперь миссис Кисс, — смеется она, оглядываясь назад, где ее могучий муж, похожий на Будду, с улыбкой глядит вниз на Данди Банаджи. — Не хочешь выпить бокал шампанского? Отметить вместе с нами?

— Он не пьет шампанское. Возьми себе яблочного сока. — Тетя Хлоя помогает ему снять куртку. — Как бабушка? Как старый Ник? Сок в холодильнике. Не обращай на нас внимания. Мы все немного пьяны, милый.

Довольный мальчик отправляется на кухню, но его задерживает Джо Хотоном, разговаривающий с Леоном Апплфилдом. Они спорят о Хокни.

— Как ты можешь судить? — воинственно вопрошает Джо. — Что ты вообще знаешь о живописи, черт побери?

Но когда Леон Апплфилд начинает смеяться, мистер Хотон тоже смеется. Ничто не может нарушить атмосферу счастья. За пианино сидит Старушка Нонни, с бирюзовым шарфиком на одном запястье, сиреневым — на другом и синей косынкой на шее. Он играет все, что ей заказывают, в основном старые мюзик-холльные песенки. Мальчик узнает «На старом Кентском тракте» и «Ай да Марта!», потому что мистер Кисс поет их тете Хлое и тете Бет всякий раз, когда приходит попить с ними чаю. Коттедж невелик, но ковер свернут, а мебель отодвинута к стене, так что Джудит Апплфилд может свободно танцевать с мистером Файша. А миссис Файша танцует в это время в объятиях загорелого человека со светлыми волосами, который был и на похоронах мистера Маммери. Его зовут Джосс, и он живет в Калифорнии. Стоя на кухне со стаканом яблочного сока, мальчик получает удовольствие от их радости, но едва ли способен понять, что происходит. Его собственная мать танцевала все время с разными партнерами, словно безуспешно пыталась заставить свое тело почувствовать хоть каплю удовольствия.