МЕДЛЕННЫЕ ЧЕЛЮСТИ ДЕМОКРАТИИ - Кантор Максим

Номенклатура настаивает на принципе, который я бы обозначил как принцип взаимной партикулярности. Частная жизнь номенклатуры обособлена от общества, и это демократично. В конце концов, номенклатура пользуется именно той самой привилегией частной жизни, которая обещана всякому гражданину. В конце концов, это право в демократической конституции записано! Вы хотите частной свободы — и мы вам ее обещаем, но дайте же и нам частную свободу. Мы не стремимся узнать, как вы живете в своей двухкомнатной квартире: ваш дом — ваша крепость, но и вы, пожалуйста, не интересуйтесь, как мы живем во дворцах. Будем взаимно вежливы! Не только вы одни хотите независимости, говорит народу номенклатура, мы тоже хотим независимости! Уж коль скоро вы независимы от нас, словно бы говорит начальство народу, то и мы будем независимы от вас. Мы не вмешиваемся в вашу личную жизнь: пожалуйста, высказывайте мнения, пишите стихи, имейте убеждения, рисуйте на нас карикатуры. А вы не вмешивайтесь в нашу жизнь: в наши прибыли и расходы, планы и комбинации. Мы сами по себе — вы сами по себе.

Один мой знакомый так отозвался на очередное назначение очередного премьер-министра: по-моему, забавно! Когда я сказал, что нет ничего забавного в том, что премьера назначают по-воровски, тайком, что на трон сажают менеджера, удобного начальству, но безвестного населению, что управляют народом анонимы, и т. д., мой друг отреагировал просто: а зачем на это обращать внимание? Если идет дождь, что, надо на дождь сердиться?

Но что прикажете делать, когда другой погоды, кроме дождя, уже нет?

В условиях глобальной победы демократии формируется класс, который следует определить как «мировая номенклатура». Когда люди говорят о некоем мировом заговоре, или напротив, отмахиваются от подобных разговоров, они обсуждают конспиративную теорию — в то время как мировая номенклатура существует открыто, никак не прячась, без конспирации.

Не масоны, не тамплиеры, а простые чиновники образуют правящую касту управляющих, и интересы этой касты перекрывают интересы отдельных государств. Не потому, что эти чиновники замышляют против государств, — но потому что каста управляющих легально представляет государства и народы. Коль скоро постулировано, что демократический принцип выше национального, классового, государственного, что так называемое «открытое общество» представляет собой плавильный котел, где все смешано ради образования однородной свободы — для полноты власти управлять следует самой демократией. Коль скоро интересы демократии в глобальном мире выше узких интересов стран, не приходится удивляться, что номенклатура демократии управляет не только отдельной страной, но и миром. Нет ничего странного в том, что канцлер Германии работает на российскую газовую корпорацию, — он обычный номенклатурный демократический чиновник. Характерным примером того, как работает демократическая номенклатура, является переход чиновников социалистических в статус чиновников капиталистических, вся советская партийная элита сделалась классом привилегированных собственников. Некоторых рядовых граждан этот факт возмутил — и напрасно. Данные люди уже находились внутри демократической номенклатуры. Офицеры ГБ, повсеместно захватившие посты в бизнесе, — еще один пример демократической номенклатурной работы. Простой пример — фигура Ельцина. Карьерный аппаратчик, секретарь обкома, классический номенклатурщик, в годы так называемой перестройки он стал символом борьбы с привилегиями коммунистической номенклатуры — и, победив, создал новую номенклатуру, бессовестную и безнаказанную. Все отлично помнят, какими человеческими качествами надо было обладать, чтобы влиться в этот клан верных и преданных — и этот клан морально ущербных людей сделался верховным символом прав и свобод.

«Всякий жизненный строй иерархичен, — сказал однажды Бердяев, — и имеет свою аристократию. Не иерархична лишь куча мусора. Если нарушена истинная иерархия и истинная аристократия, то являются ложные иерархии и ложные аристократии. Кучка мошенников и убийц из отбросов общества может образовать новую лжеаристократию и представить новое иерархическое начало в строе общества».

Разве мы этого не наблюдали воочию? Когда мерзавцы и рэкетиры, комсомольские вожаки и мелкие пройдохи назначались наместниками власти, делали карьеру при месторождениях и финансовых потоках, образовывали ядро нового порядка — неужели это не напоминало историю любого воровского клана? И как бы другие — порядочные — люди могли добиться успеха в этой соревновательной гонке, не испытав брезгливости? Тот самый Токвиль, на которого любят ссылаться, выбирая для цитат места послаще, высказался о методах отбора в демократические лидеры следующим образом: «Природа демократии такова, что она заставляет народные массы не подпускать выдающихся людей к власти, а эти последние бегут от политической карьеры, где трудно оставаться самим собой и идти по жизни, не оскверняясь».