Стыдные подвиги (сборник) - Рубанов Андрей

Конструкция из жил, мышц и хрящей оказалась не слишком надежна. Переохлаждение, перенапряжение — и вот начинающий каратека не способен даже сунуть ногу в сапог.

Ему завидовали. Госпиталь — это солдатский эдем, где не ходят строем и не вскакивают в шесть утра, повинуясь реву дежурного сержанта.

Две недели жил королем. Ел и спал. Его странный недуг не взволновал госпитальных лекарей, они ликвидировали опухоли за четыре дня посредством таблеток; оставшееся время недужный воин ничего не делал и посвящал растяжке все свободное время. Действовал так усердно, что лежавший с ним в одной палате старый дядька в чине полковника однажды прохрипел, что подаст рапорт. Морщинистый ветеран заподозрил солдата в членовредительстве: решил, что тощий воин специально издевается над собой, чтобы продлить курс лечения и подольше побыть в тепле и сытости.

За два дня до выписки в госпиталь привезли прогремевший фильм «Игла» с Виктором Цоем в главной роли. Смотреть на новую звезду пришли все, кто мог ходить. Тощий много слышал про «Иглу» и Цоя, но увиденное сильно разочаровало. Говорили, что Цой смотрится не хуже Брюса Ли, на самом деле сцены драк показались тощему дилетантскими, если не убогими. Хотя тип личности Цоя, разумеется, был тот же: человек-функция, человек-магнит, он служил идее, и она питала его. От Цоя невозможно было оторвать глаз.

К сожалению, пленка оказалась сильно заезжена и испорчена. Драк было две: в середине фильма — одна (короткая), и в финале — еще одна (длинная); весь фильм собравшиеся в зале ждали, когда начнется мочилово, — но, дождавшись, были очень разочарованы, возмущенно свистели и топали ногами: в самых эффектных эпизодах изображение вдруг начинало прыгать, наиболее захватывающие моменты проскакивали за долю секунды. Наверное, бобины с фильмом слишком долго переезжали из гарнизона в гарнизон и каждый солдат-киномеханик считал своим долгом вырезать один-два кадрика, самых красочных, на память.

Впрочем, тощий боец увидел достаточно, чтобы понять: Цой не умеет бить ногой в голову, у него нет растяжки.

А у тощего — была. Не идеальная, — но лучше, чем у Цоя. Если бы не зима, если бы не артрит, возможно, тощий уже сидел бы в шпагате и наслаждался победой.

Постепенно шпагат стал навязчивой идеей. Тощий не просто хотел, — он вожделел со всей юной страстью. Он упражнялся до самого дембеля. Уже было ясно, что его связки не просто короткие, а ненормально короткие. Тщательно разогретые, ноги прекрасно слушались, но спустя час после того, как довольный и уставший спортсмен, кое-как умывшись из ведра, выходил за порог зала, ноги остывали, и проклятая система из мяса и жил опять сокращалась до своей обычной убогой длины.

Но начинающий каратека не переживал: он знал, что скоро вернется домой — и вот тогда начнется настоящее дело. Боевым искусствам будут посвящены несколько ближайших лет. Каждый день по нескольку часов, без спешки, с полной концентрацией.

Шпагат был неизбежен.

Демобилизованный рядовой боец войск ПВО переступил порог родительской квартиры в ноябре восемьдесят девятого года. Через неделю узнал, что неподалеку открывается клуб карате, и тут же внес плату за три месяца вперед.

Воспоминания о полутемном, пахнущем гнилым деревом армейском спортивном зале, о ржавом обогревателе и нацарапанных гвоздем отметках на сыром полу теперь вызывали только улыбку. Гражданская жизнь — это прежде всего масса свободного времени. Растяжке посвящалось два часа в день, по сорок пять минут утром, днем и вечером. Сделав сто пятьдесят приседаний и по сто пятьдесят махов правой и левой ногой, решительный дембель садился в ванную и включал горячую воду. Наполнял корыто так, чтобы ноги полностью погрузились в кипяток, и сидел, сколько мог выдержать. Далее — сопревший, задыхающийся — выпрыгивал, облачался в толстые шерстяные штаны, надежно хранящие тепло, — и делал еще по двести махов.

По вечерам — обязательный поход в видеосалон (если это было по карману). Неловкие костоломы — Сталлоне и Шварценеггер — не возбуждали, зато малый по имени Ван Дамм очень нравился. Его растяжка была великолепна. Культовый фильм «Кровавый спорт» был просмотрен около тридцати раз. Особенно импонировало, что у Рубанова и Ван Дамма одинаковый рост: метр семьдесят семь сантиметров.

В карате-клубе дембель скучал. Пока все делали по тридцать отжиманий на кулаках, он делал шестьдесят. Если вставал в спарринг — старался не бить в полную силу. Призрак первого учителя, старлея Смирнова, кружил вокруг и негромко посмеивался: «Опять понты! Зачем прыгаешь, зачем рожи корчишь? Вали его с одного удара, и пусть уползает!»