Есть! - Матвеева Анна

– Когда я скажу «десять», ты откроешь глаза. – Голос Дениса вошел в комнату, словно человек.

Алина с трудом разлепила веки и оторвала ладони от груди. Тело вернулось в подчинение, серьезный сын сидел за письменным столом и внимательно смотрел на матушку. Смотрел без всякого злорадства, а с чем-то вроде сочувствия. Алина же в очередной раз удивилась тому, какой красивый мужчина – ее сын…

– Я что, наболтала лишнего? Почему ты так смотришь? – кокетливо спросила мать, поднимаясь с диванчика.

– Голова не кружится?

– Кружится.

– Ну так еще полежи…

– Нет, я к отцу, покурить…

– Курить ты, мамочка, больше не будешь. Надоело мне смотреть, как вы гробите свое здоровье.

Алина ахнула, но прекрасное лицо сына осталось неподвижным, будто на портрете.

Под дверью очень вовремя заскребся папа.

– Входи, отец, мы уже закончили. – Денис распахнул дверь, и за папой в комнату проследовал длинный, густой и… отвратительный табачный шлейф.

Алина даже не подозревала, что он настолько отвратительный!

– В чем дело, милая? – подозрительно спросил папа-Мертвецов. – Ты так странно ко мне принюхиваешься…

О да, теперь они оба безоговорочно верили и в гипноз, и в своего сына: Денис оброс клиентурой так стремительно, как заброшенный дом обрастает пылью и паутиной. Расслабленные коллеги Мертвецова поначалу неверно оценили новичка: вальяжный психотерапевт Игорь Маркович Шуман даже не удостоил его рукопожатием!

Вы, разумеется, знаете Игоря Марковича – чаще, чем он, на телеэкранах нашего многоканального города появляются, пожалуй, только мэр Андрей Алексеевич Рябчиков и кулинарная звезда Геня Гималаева. Да-да, вы правильно вспомнили – это тот самый Игорь Маркович, что любит складывать ладони домиком и сладострастно мычать в микрофон. Один час психолечения у Игоря Марковича стоит примерно столько же, сколько вы заплатите за месяц обучения ребенка в частной гимназии «Умница» (размер взноса не разглашается, как и стоимость консультации у Шумана).

А круглая, как луковица, язвительница и юнгианка Аделаида Бум поначалу начала строить Мертвецову куры. Помнится, когда он еще не избегал общих психотерапевтических сборищ и даже надеялся чему-нибудь там научиться, всех их вместе вывезли однажды на турбазу, километров за семьдесят от города. Называлось это «семинар по обмену опытом». За городом бушевала совсем было позабытая Денисом природа: белые полосы тумана над болотом, душистые сосны, кровавые капли костяники в траве и грибы, кокетливо прикрытые перегнившими листьями.

– Денис Григорьевич, посмотрите, какой прелестный мухоморище! – кричала пышная Аделаида Бум.

Ее резиновые сапоги мелькали впереди психотерапевтического отряда, как лопасти ветряной мельницы пред благородным идальго. В руке психологини и вправду алел мухомор – бесстыдный, будто грех, и яркий, точно воспоминание о нем.

– Бросьте его в травку, Аделаида Сергеевна, – флегматично посоветовал Игорь Маркович, закутанный от грехов подальше в прозрачный дождевик, – поздновато нам с вами грибками увлекаться…

Аделаида Бум вспыхнула, что ваш светофор, – ух, она не любила, когда напоминали о возрасте! Да еще в такой день, когда на ней была яркая красная ветровка в черную точечку (Аделаида Сергеевна одолжила ее у половозрелой дочери, и ни та ни другая ни разу не задумались о том, что в ветровке этой любая женщина средних лет будет выглядеть как Минни-Маус на пенсии)! В самый долгожданный день, когда красавец Мертвецов, явственно нуждавшийся в наставлениях опытной женщины и одаренного психолога, был к ней так близок – протяни руку и сорви… Надо же было старому жирному Шуману все испортить!

Мухомор полетел в траву, а Мертвецов прошел мимо, даже не заметив, что рядом со зловещим грохотом обрушились надежды Аделаиды Бум.