Семья Корлеоне - Фалько Эд

— Сколько человек… — начал было Корк, но тут наверху открылась дверь в квартиру. На площадку вышла подбоченившаяся Эйлин.

— Бобби Коркоран, ты не хочешь пригласить своего друга в дом, или же вы будете торчать на лестнице, строя свои страшные замыслы?

— Пошли в дом, — согласился Корк. — Эйлин угостит тебя чашкой кофе.

Сонни одернул полы пиджака.

— Ты точно ничего не имеешь против? — спросил он у Эйлин.

— Разве она только что сама не сказала мне пригласить тебя в дом? — спросил Корк.

— Не знаю, — сказал Сонни, — а что, она говорила?

Появившаяся за спиной Эйлин маленькая девочка обхватила мать за ногу.

— Дядя Буби! — воскликнула она.

— Она просто прелесть, — заметил Корк, обращаясь к Сонни, после чего прыжками взбежал по лестнице и подхватил девочку, которая с радостным визгом попыталась скрыться от него в квартире.

— Заходи, — сказала Эйлин. — Нет смысла торчать в подъезде. — Вернувшись в квартиру, она оставила дверь открытой.

Пройдя на кухню, Сонни застал там Эйлин, уютно устроившуюся за столом с чашкой кофе и тарелкой выпечки.

— Садись, — сказала она, пододвигая ему чистую чашку. Уложенные в новую прическу, ее волосы казались светлее. Кудри сияли в свете лампы при каждом движении ее головы.

Корк вошел на кухню с маленькой Кейтлин на плечах.

— Поздоровайся с Сонни, — сказал и, плюхнувшись за стол, снял девочку с плеч и усадил ее себе на колени.

— Здравствуйте, мистер Сонни, — сказала Кейтлин.

— Привет, Кейтлин. — Переведя взгляд с девочки на ее мать, он сказал: — Ого! Да ты почти такая же красивая, как твоя мать.

Эйлин вопросительно посмотрела на него, но Корк только рассмеялся и сказал:

— Ты смотри, она может зазнаться. — Опустив Кейтлин на пол, он похлопал ее по попке и сказал: — Иди в комнату, поиграй минутку одна.

— Дядя Буби! — с мольбой произнесла девочка.

— И перестань называть меня дядей Буби, а то я тебя хорошенько выпорю.

— Обещаешь? — спросила Кейтлин.

— Что? — удивился Корк. — То, что я тебя хорошенько выпорю?

— То, что через минуту придешь поиграть со мною?

— Обещаю, — заверил ее Корк, указывая на дверь.

Поколебавшись немного, девочка украдкой взглянула на Сонни и выскользнула в гостиную. Она унаследовала от отца замечательные светлые волосы, а от матери — золотисто-карие глаза.

— Дядя Буби,^[29] — повторил Сонни и рассмеялся.

— Разве это не замечательно? — сказала Эйлин. — Устами младенцев…

— А ты ее не подстрекай, — остановил сестру Корк. — Кейтлин говорит так, только чтобы меня позлить.

Задумчиво поиграв со своей чашкой, Эйлин обратилась к Сонни:

— Значит, вы слышали, что некий мистер Луиджи Батталья по прозвищу «Хукс»^[30] по-прежнему продолжает искать убийцу Джимми?

Сонни повернулся к Корку.

— А, — сказал тот, — когда я последний раз столкнулся с Хуксом, он попросил меня передать сестре, что он не забыл насчет Джимми.

— Прошло уже почти два года, — сказала Эйлин, обращаясь к Сонни. — Два года, а он все еще не нашел убийцу Джимми. В лице мистера Хукса Баттальи мы получили самого настоящего сыщика, не так ли?

— По словам Хукса, это дело рук одного из громил Марипозы, — сказал Корк.

— А разве я этого без него не знала? — сказала Эйлин. — Разве это не известно всем? Вопрос в том, который именно из громил Марипозы, и будет ли когда-нибудь что-либо сделано по этому поводу теперь, по прошествии такого времени?

— Какое значение тут имеет время? — сказал Корк. — Если Хукс найдет этого подонка, он его убьет.

— Какое значение тут имеет время?.. — повторила Эйлин.

— Хукс — сицилиец, Эйлин, — объяснил Сонни. — Для него два с половиной года — ничто. Если Хукс узнает, кто убил его друга, через двадцать два с половиной года этот человек — труп. Сицилийцы никогда не забывают и ничего не прощают.

— Сицилийцы и ирландец из Донегола, — сказала Эйлин. — Я хочу, чтобы убийцу Джимми покарал закон. — Она повернулась к брату: — Ты знал Джимми. Тебе не нужно объяснять, как он предпочел бы все сделать.

— Видит бог, Эйлин, я любил Джимми как родного брата, — сказал Корк, внезапно заводясь, — но в этих вопросах мы с ним никогда не соглашались. И ты это знаешь. — Отодвинув стул от стола, он оглянулся на дверь в гостиную, проверяя, что делает Кейтлин. — Джимми был идеалистом, — продолжал он, снова поворачиваясь к сестре, — а я, как тебе прекрасно известно, в таких вещах реалист.