100 великих узников - Ионина Надежда

Василий Критский, 17-летний студент Московского университета, был заключен в крепость в 1828 году, и заточение это, по принятому тогда обычаю, было обставлено столь глубокой тайной, что даже мать, несмотря на все хлопоты, ничего не могла узнать о судьбе любимого сила. Тюремное заключение оказалось роковым для В. Критского. Юноша почти сразу же стал болеть, чахнуть и 21 мая 1831 года умер. Смерть его долгое время скрывали от матери, и только через пять лет шеф жандармов А. X. Бенкендорф "нашел возможным сообщить ей об этом.

В 1847 году в Петербурге арестовали и заключили в арестантскую камеру III Отделения члена украинского "Славянского общества святых Кирилла и Мефодия" Н. И. Гулака. В уставе этого общества и его "Главных правилах" говорилось, что славяне должны стремиться "к духовному и политическому единению". Такими племенами "Кирилло-Мефодиевское братство" признавало русских, белорусов, украинцев, поляков, чехов и словаков, лужичан, иллирийских сербов и болгар. В уставе говорилось также и о том, что каждое племя "должно иметь свою самостоятельность, народное правление и соблюдать совершенное равенство сограждан по их рождению, христианским вероисповеданиям и состояниям".

В "Главных правилах" указывалось, что Общество учреждается с целью распространения этих идей "преимущественно посредством воспитания юношества, литературы и умножения числа членов Общества". Своими покровителями Общество считает святых Кирилла и Мефодия и "принимает своим знаком кольцо или икону с именем или изображением этих святых". Каждый вступающий в Общество обещал употребить все свои силы, труды и дарования, состояние свое и общественные связи для общих целей и в случае опасности не выдавать никого из членов, даже если ему самому будут грозить гонения и мучения.

В марте 1847 года к попечителю Киевского учебного округа явился студент Петров и заявил, что знает о существовании "тайного общества" с вредными политическими целями. В доказательство своих слов он представил устав Общества, и дело получило официальный ход. Т. Г. Шевченко, будущий историк Н. И. Костомаров и другие члены Общества были арестованы в Киеве; Н. И. Гулак находился тогда в Петербурге и 18 марта был там арестован. В тот же день его допросили в III Отделении, но, несмотря на все ухищрения жандармов, допросы эти не дали никаких результатов. Н. И. Гулак заявил, что ни к какому тайному союзу он не принадлежит, устав Общества попал к нему случайно, а от кого — он дал слово не открывать; что кольцо с именами святых Кирилла и Мефодия купил в одной из киевских лавок и т. д. В числе бумаг, найденных у Н. И. Гулака при обыске, власти обратили внимание на его сочинение "О юридическом быте поморских славян", в котором, в частности, говорилось:

По поводу этого отрывка у Н. И. Гулака спросили, почему он старался показать положение рабов в древней России в самом ужасном виде? И он ответил, что показал его в таком виде, в каком оно ему представлялось.

Выше говорилось, что Н. И. Гулак не назвал на допросе ни одного имени, часто вообще отмалчивался или утверждал, что ничего не знает об Обществе и его членах, и тем более не знает о том, имело ли оно связи с жителями Царства Польского и с заграничными славянскими племенами. Для следователей это было удивительно, ведь к тому времени почти все его товарищи дали откровенные показания. И тогда жандармы решили использовать священника, уже неоднократно оказывавшего услуги III Отделению в качестве агента-провокатора. Это был поп Казанского собора Алексей Малов, но Н. И. Гулак оставался непреклонным и перед его увещеваниями. В одном из своих рапортов священник сообщал как стал доказывать арестованному, что "всякое частное клятвенное слово, а особливо, если оно дано в каком-либо преступном начинании, — есть явный грех и нарушение священнейшей клятвы, которая изрекается нами в верноподданной присяге" На это Н. И. Гулак отвечал: "Все это так, но я не могу".