Наперегонки со смертью - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Мне все равно, – буркнул я обречено.

– Я так и предполагал. Приготовились, включили… – Он снова запустил свою шарманку – противно шуршащий старенький диктофон. – Гражданин Чернов, вы знакомы с неким Полосухиным?

Блин! Этот проныра добрался и до Тельняшки. Ну, все, приехали…

– Что-то не припоминаю…

– Я вам помогу. Это вор-домушник по кличке Тельняшка.

Отступать некуда. Вранье только усугубит мое положение. Ну, Можаев, ну, сукин сын!

Чтоб тебе…

– А-а… – протянул я и радостно закивал. – Знаю такого. Вспомнил.

– При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

– При очень простых. Он лез ко мне в квартиру. Я застал его на горячем.

– И все?

– Дал ему по сопатке и отпустил.

– Почему не сдали Тельняшку в милицию?

– Он ничего не успел взять. И свидетелей не было. К тому же, если честно, я просто не захотел с вашим ведомством связываться. Все равно этого Тельняшку – или Полосухина – отпустили бы, а мне лишние хлопоты. На допросы ходить, всякие бумаги писать… Одним словом – маята.

– Вашу позицию патриотической никак не назовешь.

– Так я ведь и не рву перед народом рубаху на груди по такому поводу. Мне в депутаты не нужно. Действительно, с гражданской совестью у меня есть проблемы. Они образовались после Чечни. Там я маленько по госпиталям пошлялся – несколько дырок лишних получил… контузия и все такое прочее… В общем, после этих злоключений мой патриотизм как-то скукожился, усох, что ли.

И тут я впервые за все время нашего вынужденного знакомства увидел на лице Можаева смущение. Он нахмурился и опустил глаза на бумаги. Неужто его проняло упоминание о моем боевом прошлом и разбудило совесть? Чудеса.

– С Полосухиным понятно. Почти понятно – скажем так. Он был один? – Капитан ужалил меня острым взглядом.

Вопрос на засыпку. Я ждал его. И был готов отвечать. А куда денешься? Опер зажал меня в углу и методично добивал. И в моей защите оказались одни бреши. Так что, брат Геннадий, нокаут не за горами.

– Нет, не один. Второй сбежал.

– И это все, что вы можете о нем сказать?

– Тельняшка своего подельника почему-то мне не представил.

– И вы даже не знаете, как его зовут? – упрямо гнул свое Можаев.

– Его имя мне и впрямь неизвестно. Тельняшка назвал его Килей. Похоже, это кличка.

– Это уже ближе к истине… – Капитан сделал в бумагах какую-то пометку. – Больше вы с этим Килей не встречались?

– Да как-то не приходилось…

– Гражданин Чернов… – Капитан сказал это с такой укоризной, что мне стало стыдно. – А как же адресок его квартиры, который вы узнали у Полосухина? Неужто забыли?

– Адрес? Может быть Тельняшка мне что-то и говорил на этот счет… Точно не помню.

– Да, с памятью у вас и впрямь худо… – Можаев положил передо мною несколько фотографий. – Узнаете? Это дверь квартиры Кили, это снимки комнат, а это он сам, собственной персоной, с перерезанным горлом. Вы мою мысль улавливаете?

– Не очень.

– Придется показать вам еще один снимок. Эта бабуля – соседка Кили. И вы знаете, она вас опознала на фотографии, выбрав ее из двух десятков изображений других мужчин, как человека, приходившего к безвременно усопшему за несколько минут до его смерти. И потом сбежавшего через балкон, когда в квартиру Кили стучали сотрудники милиции, приехавшие по вызову. Что вы на это скажете?

– Ничего… – пожал я плечами. – Ничего конкретного. Да, я приходил к Киле. Чтобы узнать, кто навел его на мою квартиру и по какой причине. Вы присутствовали при обыске и сами видели, что у меня брать нечего. Ни у меня, ни у моей квартирной хозяйки.

– Но почему вы сбежали через балкон?

– Потому что квартира Кили была не заперта, а когда я зашел внутрь, то увидел картину, изображенную на ваших фотографиях. Я был в шоке. Сами понимаете, такое не часто увидишь. Может, по здравому размышлению я и заявил бы, куда нужно, о своей находке, но тут приехала милиция… В общем, я испугался. Вы лучше меня знаете ваши порядки.

Сначала меня бы начали бить, решив, что это я зарезал Килю, а потом… "Потом" уже случилось. Я сижу перед вами и доказываю, что не лысый.

Я понимал, что у Можаева в папке полно фотографий со следами моих рук и ног, оставленных мною в квартире Кили. Милицейские эксперты хлеб державный не зря едят.

Так что любое запирательство просто бессмысленно.

– Ну что же, кое-какая ясность намечается. Правда, есть одно маленькое "но". По-моему, мы с вами договаривались, что вы будете отвечать на мои вопросы правдиво. Было такое?