Наперегонки со смертью - Гладкий Виталий Дмитриевич

Он начал говорить…

Вместо эпилога

Я терпеливо нажимал и нажимал на кнопку домофона, в точности зная, что хозяева нужной мне квартиры дома. (Для этого мне пришлось воспользоваться специальной техникой, которую захватила с собой вызванная мною из Москвы оперативная группа нашего управления). Мало того, к ним пришли еще и гости. За железной дверью подъезда царило молчание, но я поклялся, что не сойду с места, пока мне не откроют. Даже если придется торчать возле парадного сутки. И мне должны открыть именно хозяева той квартиры, на которую я нацелился, а не какой-нибудь другой жилец. Вот такой я упрямый, нехороший человек…

Все-таки есть высшая справедливость на этом свете. Хозяева не выдержали моей настойчивости и динамик домофона спросил женским голосом:

– Кто там?

– Юля, это я… Геннадий…

– Ты-ы!? Как?..

– Открой и все узнаешь. Мне нужно с тобой поговорить. Очень нужно, Юля.

Мне показалось, что она колеблется. Но потом внутри дверного замка что-то щелкнуло и Юлия сказала:

– Входи…

Знакомый подъезд, знакомый лифт и лестничные марши… Ах, воспоминания! Теперь они были для меня сладостными. Все течет, все изменяется…

Юлия, как мне показалось, здорово похудела. Мы стояли в прихожей и смотрели друг на друга со странным напряжением и даже недоверием – будто супруги, которые развелись, а затем решили помириться.

– Ты не хочешь пригласить меня в комнаты? – спросил я, чтобы разрядить обстановку. – Может, у тебя гости?

– Да… То есть, нет! Просто подруга…

– Надеюсь, я вам не помешал?

– Нет. Проходи… – Она посторонилась. – Сюда…

Шикарная гостиная, которую я так и не рассмотрел как следует той памятной ночью.

Диваны, пуфики, канделябры, хрусталь и кожа, дерево и мрамор. Блеск. Живут же люди…

Она сидела в дальнем углу, перед телевизором – смотрела какой-то видеоклип. Пела симпатичная девица, нечто современное и совершенно субтильное: "Синяя вода, золотой песок… Ля-ля-ля-ля-ля, что-то на восток…" – слова песни я разбирал через одно, так как звук был приглушен.

Наверное, явись сейчас перед нею какое-нибудь чудовище, и то она бы так не испугалась как при виде хорошего простецкого парня Генки Чернова. С чего бы?

– Знакомьтесь… – Начала было Юлия и тут же умолкла, пораженная состоянием подруги, которая даже не побледнела – помертвела. – Зоя, что с тобой!?

Ага, наконец-то… А то я как-то подзабыл имя своей бывшей пассии, белокурой нимфы, ныне "безутешной" вдовы мадам Белоблоцкой, наконец-то освободившейся от назойливой "охраны" быков Ильи Иосифовича. Которому в настоящий момент было не до всяких там чемоданчиков с бриллиантами.

– Как?.. Почему!? – наконец прорвало белокурую стервозу. – Ты… с ним… с этим?.. – Ей не хватило слов, чтобы охарактеризовать мою личность.

– Зоя, я не понимаю… – Юлия беспомощно смотрела то на меня, то на мадам Белоблоцкую.

– Это он убил Додика!!!

Юлии отказали ноги, и она плюхнулась на диван рядом со своей подругой.

– Пардон, мадам, нужно внести некоторую ясность в этом вопросе. – Я сел в кресло, что стояло напротив дивана и закурил. – Хватит лепить горбатого, радость моя, – нежно прожурчал я в сторону белокурой нимфы. – Ты даже не представляешь, кто перед тобой.

Нет, не Геннадий Чернов, отнюдь. Сама судьба. Которая принесла тебе на блюдечке с голубой каемкой совершенно обалденный шанс. Вот так, ни с того, ни с сего. Шанс выжить и даже процветать. Потому что сейчас твоя жизнь висит даже не на той нити, которую прядет богиня судьбы, а на тоненьком волоске. Который вот-вот порвется.

– Убирайся отсюда! – вскричала Зоя. – Или я вызову милицию. – Она сделала вид, что хочет встать и подойти к телефону.

– Нет проблем… – Я лучезарно осклабился. – Вызывай. Облегчишь ментам жизнь – вся команда обвиняемых в сборе.

– Это ты обвиняемый! – Белоблоцкая, как и любая баба, завелась с полуоборота, и, чтобы остановиться и поразмыслить, ей требовалось гораздо больше времени, нежели мужику. – Мерзавец!.. – И так далее, в порядке очередности.

Потому я лишь покуривал с легкой ухмылочкой на устах и с неподдельным интересом слушал и смотрел на цирковое представление, которое разыгрывала Зоя. А она была большая артистка. На Юлию я старался не глядеть. Она была как с креста снятая. На ее глазах что-то рушилось, но что именно – Юлия понять не могла. И от этого ей было очень страшно.

– Вот что, моя дорогая, – заткнись! – сказал я решительно, когда понял, что свою комедию Белоблоцкая может играть сколь угодно долго. – И послушай меня. Я тебе расскажу сказочку о Нью-Золушке, которая из-за жадности потеряла не только принца, но и все виды на королевский дворец. Ну и так далее, вплоть до короны и заморских земель.