Мертвая хватка - Воронин Андрей

Молчаливый, обритый наголо Бек легонько ткнул бешеного старца кулаком в почки, по одному отковырял его пальцы от яблони, взял за шиворот и поволок вслед за дочкой, к воротам.

Зловредный дед взбрыкнул еще пару раз, схлопотал по шее и пошел спокойно, поняв, как видно, что тут уж ничего не попишешь, – сила солому ломит, плетью обуха не перешибешь, и не надо, уважаемые господа, мочиться против ветра, а то ведь так недолго и профессорскую бородку забрызгать…

Возле ворот старик с достоинством поправил сбившуюся на сторону шляпу, одернул пиджак и объявил Рыбе, который уже выпустил его дочку и теперь предупредительно придерживал открытую настежь калитку:

– Вам это даром не пройдет, молодые люди.

Рыба, которому пакостный старец надоел хуже налогового инспектора, молчком вынул из наплечной кобуры пистолет, достал из кармана глушитель и стал, насвистывая «Мурку», навинчивать его на ствол. Зловредный дед живо заткнулся, втянул голову в плечи и, подталкивая впереди себя дочку, устремился в калитку.

– Эй, отец, – окликнул его Рыба, – погоди-ка.

Старикан остановился спиной к нему и окончательно скукожился, уверенный, по всей видимости, что ему сейчас пальнут в затылок. Рыба обошел его, как неодушевленный предмет, и протянул ему двадцатидолларовую бумажку.

– Возьми, отец, – сказал он. – На такси. Мы возраст уважаем, понял?

– Чего ж тут не понять? – безнадежно вздохнул старик, пряча деньги в карман.

* * *

– Прелесть, – сказал фальшивый старикан, ловко, по-солдатски прикуривая Сигарету и небрежным движением перекидывая ее в угол рта. Оказавшись за воротами, он заговорил нормальным человеческим голосом, слегка осипшим после продолжительного фальцетного верещания. – Ты знаешь, я просто без ума от наших отечественных бандитов. Общаться с ними – одно удовольствие. Такая невинность, такая неиспорченность, такая, я бы сказал, девственность! Это же новый биологический вид, совсем другая ветвь эволюции! Вместо ума они развивали в себе сообразительность, хитрость, пронырливость, и теперь им можно только позавидовать. Что ты так смотришь? Ты со мной несогласна? Зря. Еще Грибоедов доказал, что горе – оно от ума. А от сообразительности – сплошное удовольствие. Вот у тебя, к примеру, высшее образование и нищенский оклад, а у красавца, с которым мы только что общались, каких-нибудь восемь классов и куча денег высотой с колокольню храма Христа Спасителя.

Он жадно затянулся сигаретой и огляделся по сторонам в, поисках такси.

– Не понимаю, – сказала Анна. Она все еще была бледна и время от времени рефлекторно вздрагивала, вспоминая только что пережитый кошмар. – Можно подумать, что ты и впрямь получил удовольствие от этой гнусной сцены.

Илларион посмотрел на нее с удивлением.

– А то как же, – сказал он. – Погоди, ты что, испугалась? Точно, испугалась! – он обнял женщину за плечи и ненадолго прижал к себе. – Ну извини, я просто не подумал, что ты можешь их испугаться. Напрасно. Я же тебе заранее сказал: ничего не бойся, я с тобой, все будет хорошо – Конечно, хорошо, – снова невольно вздрагивая, сказала Анна. – Их там было восемь человек, и все с оружием.

– Подумаешь, – легкомысленно сказал Забродов, – Зато мы нашли яблоню Азизбекова. Это ведь была она – там, во дворе?

Анна кивнула.

– Она в ужасном состоянии. Если ее немедленно не вернуть на место и не заняться ею всерьез, она просто погибнет.

А мы ее не только не вернули, но еще и подарили этим бандитам вторую яблоню. Не понимаю, чему тут радоваться. Надо срочно позвонить в милицию.

Забродов бросил под ноги окурок и растер его подошвой рваного кроссовка, принадлежавшего полковнику Сорокину.

– Извини, что заставил тебя в этом участвовать, – сказал он. – Но мне действительно была необходима твоя помощь, чтобы быть уверенным, что дерево именно то, а не какое-нибудь другое. Спасибо тебе огромное. Сейчас я отвезу тебя домой, а завтра можешь выходить на работу и заниматься своими яблонями, как ты выразилась, всерьез. Думаю, что к утру оба дерева уже будут на месте.

– В этом заявлении, – сказала Анна, – мне чудятся какие-то знакомые с детства мотивы. Не печалься, ступай себе с богом… Утро вечера мудренее… Ты кто – Конек-Горбунок или Золотая Рыбка?

– Старик Хоттабыч, – сказал Илларион и, заранее кривясь от боли, выдернул из бороды волосок. – Хочу такси, слушай! – с сильным восточным акцентом добавил он, разрывая волосок пополам. – О! Подействовало!