Мертвая хватка - Воронин Андрей

– Решетка перепилена, – сказал он и вытянул вверх испачканную какой-то дрянью руку. В руке у него были зажаты две рыжие от ржавчины полоски железа. Приглядевшись, Майков понял, что это обломки ножовочного полотна. – А самое прикольное, – продолжал Рыба, – вот это.

С этими словами он водрузил на переносицу до отвращения знакомые Майкову очки в толстой роговой оправе с толстыми, как донышки пивных бутылок, стеклами.

Глава двенадцатая

Возможно, все могло бы обернуться совсем иначе, если бы Валерий, как и собирался, наведался в гости к Майкову в ту же ночь. Но что толку говорить о том, что было бы, если бы?.. Невозможно заранее предусмотреть все превратности судьбы, и о будущем своем каждый из нас доподлинно знает только одно: рано или поздно, так или иначе, но все мы умрем. Как часто мы говорим об этом! «Все там будем», – говорим мы. «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», – повторяем мы, как заклинание. Каждый знает, что смертен, но никто не в состоянии до конца поверить в неотвратимость своего исчезновения с лица земли до тех самых пор, пока безглазая старуха не взмахнет над его головой своей заржавленной косой.

Есть такая поговорка: бедному бог и в похлебку льет, а богатому черт и в кашу кладет. То, что случилось в тот день с Валерием Лукьяновым, могло бы послужить отличной иллюстрацией к этой поговорке. А фокус заключался в том, что, почти нос к носу столкнувшись на дороге со своим недругом, Валерий испугался.

Поначалу испуг был не таким уж сильным, но, чем дальше Валерий удалялся от усадьбы Майкова, тем более грандиозными и пугающими ему представлялись последствия этой случайной встречи со знакомым джипом. К тому моменту, как он добрался до пригородной железнодорожной платформы, ему уже повсюду мерещились засады, снайперы с расчехленными винтовками и мордатые бандиты, цепью прочесывающие чахлый пригородный лес в поисках беззащитной жертвы. Даже беспрепятственно забравшись в подкатившую к перрону электричку и забившись в уголок сиденья, Валерий не ощутил себя в полной безопасности: ему вдруг подумалось, что перрон на вокзале в Москве уже оцеплен людьми Майкова, а может быть, и беспощадными, как мохнатые пауки-кровососы, уголовниками Букреева.

Сколько ни уговаривал он себя не валять дурака, сколько ни корил за патологическую, недостойную мужчины трусость, картины одна страшнее другой неотступно стояли перед его мысленным взором, и к концу своей недолгой поездки он уже вздрагивал от каждого звука. Подозрение, что на вокзале в Москве его ждут, превратилось в твердую уверенность, и Валерий слез с электрички, не доезжая до вокзала двух остановок.

За придорожным перелеском торчали высотные дома какого-то нового микрорайона, среди которых бесшумно и плавно шевелились черные стрелы башенных кранов. Рядом с платформой обнаружилось кольцо автобуса, а в кольце, рядом с фанерной будкой диспетчерской, устало приткнулся желтый ЛиАЗ, из-за своей повышенной комфортабельности прозванный в народе попросту «скотовозом». Номер маршрута Валерию был незнаком. Впрочем, Лукьянов чувствовал настоятельную потребность сначала успокоиться, а уж потом думать, как ему выбраться из этой глуши в какие-нибудь более цивилизованные места.

Оазис, в котором торговали эликсиром покоя и беззаботности, обнаружился здесь же, в каком-нибудь десятке метров от диспетчерской. Увидев пестревшую разноцветными обертками шоколадок и жевательных резинок витрину коммерческой палатки, Валерий направился прямиком туда. Проигнорировав пиво, он купил бутылку водки, пакет соленых орешков и устремился под гостеприимную сень мрачноватых, даже издали казавшихся какими-то пыльными елей.

Земля в еловом перелеске оказалась утоптанной до каменной твердости и устланной грязным ковром прошлогодней хвои вперемешку с самым разнообразным мусором, от пивных бутылок и рваной обуви до использованных презервативов. На куче переплетенного ржавой стальной проволокой валежника Валерий увидел среднюю часть манекена, от живота до верхней части бедер. Голый лобок этого бесполого предмета непристойно розовел на сером фоне мертвых ветвей и вызывал желание стыдливо отвернуться. В перелеске отчетливо воняло экскрементами, и Лукьянов подумал, что природа, наверное, никогда не создавала более грязного и отвратительного животного, чем человек. С неожиданной тоской он вспомнил сосновые леса вокруг своего родного райцентра. Там, конечно, тоже было не без мусора, но только по краям, вдоль дорог; здесь же, в двух шагах от густонаселенного микрорайона, природа выглядела полумертвой и не вызывала ничего, кроме брезгливости.