Мертвая хватка - Воронин Андрей

– Ну, профессор, – спросил он с насмешкой, – чего там пишут-то в твоем талмуде? Приедем мы сегодня куда-нибудь или так и будем попусту бензин жечь? Бензин девяносто пятый, стоит недешево, и жрет его наша машинка за милую душу. Смотри, наука, как бы тебе не пришлось папе Маю за бензинчик башлять. Он бабки зря тратить не любит. Скоро там твоя деревня?

«Начинается», – понял Лукьянов и, чтобы не показать, что оробел, с вызовом ответил, остро блеснув стеклами очков:

– А я откуда знаю? Я, что ли, за рулем?

Рыба поперхнулся и ударил ногой по педали тормоза.

Не ожидавший этого Простатит с глухим деревянным стуком боднул головой ветровое стекло. Хобот коротко заржал, но, когда Простатит тяжело повернулся к нему и смерил его холодным, не сулящим ничего хорошего взглядом, сразу же заткнулся.

– Ты чего, четырехглазый? – с угрозой протянул Рыба, разворачиваясь назад всем телом и просовывая в промежуток между спинками сидений свирепую круглую физиономию, в которой не было ровным счетом ничего рыбьего. – Ты чего гонишь, урод? Мое дело – баранку крутить, а твое – дорогу показывать, понял, Сусанин? Ты куда нас завез, козья морда?

– Хорош быковать. Рыба, – к большому облегчению Лукьянова сказал сидевший рядом с ним Хобот и лениво отпихнул водителя ладонью. – Помнешь этого фраера – папа Май тебе бубну выбьет. Чего ты, в натуре, прыгаешь? Профессор не виноват, что ты указатели читать не умеешь. Крутишь баранку – крути помаленьку и не ной. Какого хрена стал? Поехали, в натуре, а то до завтра не доедем! Заколебало уже по кочкам прыгать!

– Типа, я от этого кайф ловлю, – неохотно убирая голову из просвета между спинками сидений, проворчал Рыба. – Ты, Хобот, базар-то фильтруй! Какие тут, на хрен, указатели? Тайга! Мне, между прочим, еще тачку от этого дерьма отмывать.

– Зато, когда мы на деле, ты за баранкой сидишь и кокс нюхаешь, – сказал Хобот. – Чем плохо? При таком раскладе не в падлу раз в год тачку сполоснуть. Давай заводи, кончай это профсоюзное собрание!

– Заводи, заводи, – проворчал Рыба, берясь за ключ зажигания. – А толку ее заводить? Куда ехать-то? Это, по-твоему, что – дорога в деревню?.

Он ткнул пальцем вперед.

Прямо по курсу опять была лужа – огромная, мутная, с торчащим прямо из середины здоровенным не то корнем, не то суком. На том берегу этого зловещего водоема дорога превращалась в две постепенно сходившие на нет, заросшие мертвой прошлогодней травой, засыпанные прелыми листьями, серой хвоей и растопыренными сосновыми шишками колеи. Метрах в двадцати от лужи поперек дороги лежал длинный язык осевшего ноздреватого сугроба.

– Кончайте орать, уроды, – сказал Простатит. – Чего вы воняете, как два ичкера над лотком с арбузами? Ясный хрен, заблудились. Это тот козел в телогрейке нас сюда заслал, зуб даю. Надо вернуться, отловить этого ухаря и объяснить ему, что обманывать серьезных пацанов нехорошо.

Он имел в виду аборигена, который встретился им около получаса назад. При нем была запряженная в подводу лошаденка. В подводе лежали дрова – несомненно, ворованные.

Сам абориген был пьян в дымину и держался на ногах исключительно благодаря поводьям, за которые цеплялся, скорее всего, чисто инстинктивно. Именно Простатит спрашивал у него дорогу к старому графскому имению и говорил при этом таким тоном и так вертел жирными пальцами, что даже у пьяненького российского мужичонки, по всей видимости, не выдержала душа. Дорогу-то он показал, но вот куда она, эта дорога, вела, было решительно непонятно. Скорее всего, и вовсе никуда. Бывают в русских лесах такие вот дороги: едешь по ней, едешь, а она возьми да и кончись. Растворилась в траве, растаяла, пропала… Ездил по ней кто-то когда-то все за теми же дровами, доезжал вот до этого самого места, грузился, а потом разворачивался и уезжал. А что там дальше, за ельничком, – одному богу известно. Может, топь непролазная или еще чего похуже…

Лукьянов почувствовал глухую тоску и новый прилив раздражения: в самом деле, какого дьявола было упоминать при Майкове о Макарыче? Расхвастался, распустил хвост – вот, мол, какой я грамотный да осведомленный. Вот и чеши теперь свою сельскохозяйственную голову, репу свою дурацкую, думай, как выпутываться. Ведь Рыба, черт бы его побрал, и вправду может потребовать деньги за сожженный попусту бензин, и сумма наверняка получится немалая. Майкову Рыба деньги, конечно, не отдаст, пропьет вместе с Хоботом и Простатитом, но ему-то, Валере Лукьянову, это все едино – что в лоб, что по лбу… Да, ничего не скажешь, хорошенькое начало работы!