Спутники смерти - Столесен Гуннар

О Фёрде много чего можно сказать, и по большей части это уже сделано. От себя добавлю: это, так сказать, пупок Вестланда — гигантский перекресток с несколькими разбросанными то тут то там городками. Я переехал мост через Йёльстра и повернул направо к отелю «Суннфьорд». Дождь барабанил по крыше машины, и, чтобы пройти несколько метров до подъезда, я натянул на голову капюшон.

Грете Меллинген встала с кресла и подошла ко мне:

— Варг?

Я кивнул, мы пожали друг другу руки.

— Грете. Поехали!

На вид ей было года на два-три меньше, чем мне, у нее были блестящие золотистые волосы, которые двумя волнами обрамляли ее в общем-то ничем не примечательное лицо. Я обратил внимание только на глаза — светло-голубые, как из стекла. Она была в темно-зеленом непромокаемом комбинезоне и такого же цвета резиновых сапогах.

— Мы не можем терять ни минуты, — сказала она, пока мы бежали до машины и рывком открывали двери каждый со своей стороны.

— Вон туда, — показала она на запад от центральной больницы. — Двигайтесь по Аньедаль-свейен, пока не покажутся огни. А вот в Трудален придется подниматься пешком.

— В Трудален?

— Да. Вы, может быть, слышали об этом месте?

— Что-то знакомое.

— «Дело Трудальского Мадса» — это о чем-нибудь вам говорит?

— Какая-то старая криминальная история, да?

— Точно. Я вам расскажу, но не сейчас.

— А это давнишнее дело имеет какую-то связь с тем, что сейчас там происходит?

— Нет-нет. Разумеется, никакой.

— Расскажите мне все же о Яне-малыше.

— Вы называете его Ян-малыш?

— Так мы его звали десять лет назад.

Дорога вела прямо к Аньедален, а сама долина виднелась как темное углубление между Наусдалем и Йольстером. Я прежде никогда тут не бывал.

— Ну, что я могу сказать? С ним всегда было трудно, но… Как раз в последнее время нам казалось, что ему стало лучше. И тут!.. Для нас всех это был настоящий шок. Как гром среди ясного неба.

— Так что же он натворил?

— Да мы, собственно, еще толком и не знаем, он ли…

— Не знаете?

— Дело вот как было. Его опекуны, люди, у которых он жил, — Кари и Клаус Либакк. О случившемся сообщил один из соседей. Он начал тревожиться, потому что не видел ни Кари, ни Клауса с воскресенья. Единственный, кто ходил за скотом, был Ян Эгиль. Тогда этот сосед спустился к Либаккам и спросил, где Клаус, а Ян Эгиль повел себя как-то странно и сказал, что они уехали и неизвестно, когда вернутся. И сосед, Карл из Лиа, как мы его называем, сообщил об этом ленсману,^[7] а тот прислал своего помощника. Тут-то все и началось.

— Что именно?

— Ян Эгиль, очевидно, заметил, как помощник направляется к дому, потому что когда тот постучал в дверь, то вдруг увидел, как Ян Эгиль и Силье улепетывают на всех парах с заднего двора по направлению к Трудален.

— А Силье — это кто?

— Девочка с соседнего хутора. Но хуже всего другое… Когда помощник ленсмана бросился вдогонку, Ян Эгиль в него выстрелил. Из винтовки.

— Боже мой…

— Помощник оставил преследование, вернулся к дому, вошел — запах стоял ужасный, но сначала ему показалось, что там никого нет. И только когда он поднялся в спальню, то увидел… Клаусу выстрелили в грудь, когда он еще лежал в постели. Кари, видимо, пыталась спастись — ее нашли на полу у окна. Стреляли в спину. И все вокруг в крови!

— Но неужели выстрелов никто не слышал?

— Сейчас разгар сезона охоты на оленей, Варг. Стреляют с утра до вечера.

— И вы пришли к выводу, что их застрелил Ян-малыш?

— Никаких следов взлома не обнаружено. Так что пока он единственный подозреваемый.

— Когда произошло убийство?

— Точно не знаю, но они там пролежали не день и не два.

— Святый Боже!

— Вот так. Вроде я все вам рассказала. Сейчас он укрылся на осыпи с восточной стороны Трудальского залива, недалеко от Странды.

— Что это еще за Странда?

— То самое место, где случилось убийство в тысяча восемьсот тридцать девятом году.

Мы въехали во двор, и я снизил скорость. Вокруг танцевали всевозможные огни: горели тормозные фонари, светились салоны автомобилей, били в глаза фары, мелькали ручные фонарики. От выхлопных газов все было как в тумане, который поднимался над машинами, припаркованными в ряд вдоль гравийной дорожки, уходившей наискосок к северу. Там, в самом конце, поперек этой дорожки стоял полицейский автомобиль, перекрывающий движение в том направлении. Там же стояла «скорая помощь» с открытыми дверями, ее водитель разговаривал с полицейским. Неподалеку стоял второй полицейский и, скрестив руки, смотрел прямо перед собой.